никогда не врёт.
Ведь так?
Влад уже чуть ли не бежал, когда они вместе миновали что-то похожее на пустующий блокпост. Импровизированный, конечно, но блокпост. Его строгий вид пугал, тёмные тона пуленепробиваемых кабинок настораживали, но всё это разбавляли жёлтые лучи, исходящие из живого огня. Он проносился сквозь тьму подобно маячку, вёл за собой, не позволяя сбиться с пути. И замер лишь у чёрной двери, всё ещё шелестя крыльями.
Влад подошёл к ней и посмотрел на висящую табличку, освещённую мягким сиянием. На сделанном под золото прямоугольнике красовались чёрные буквы, складывающиеся в уже знакомые слова.
АЛЕКСЕЙ ЦАРЁВ
Светлячок пискнул ещё один раз и резко потух, после чего шелест крыльев стал удаляться. Влад бы проводил его взглядом, если бы мог – всё вокруг таилось в полумраке, в котором и исчез таинственный проводник. Табличка пропала, как и дверь. Усталость вновь напомнила о себе тяжёлыми веками и туманом в голове, только-только начинающим расстилаться. Но в этом тумане что-то ярко блеснуло и спряталось в укромном местечке, ожидая ясное небо.
То была идея, подсказанная солнцем.
– Спасибо. – Влад пошёл обратно, к лестничной площадке, будучи полностью уверенным в том, что доберётся до своей комнаты. – Спасибо, кто бы тебя ни послал. Я не обещаю, что получится, но попробую.
Когда он покинул коридор, в одном из тёмных углов радостно пискнул светлячок, потушивший свой огонёк. И на этот раз радости в его писке было намного, намного больше.
Глава 7
Утро начинается не с кофе
Электронные часы могли сбиться, но если им верить, то сейчас в Петербурге наступило десять утра.
Вика проснулась в отличном настроении. Сразу же как их с Егором поселили, они сдвинули кровати и плюхнулись на них, после чего немного поспали. А потом… Господи, это нечто! Не корабль, а рай! Здесь есть всё и даже больше! Хоть ты интроверт, хоть экстраверт – тут место находилось каждому! Наверное, именно так должен выглядеть рай. Пусть приход к нему и оказался не очень приятным.
Но несмотря на насыщенность дня, вечер начал выдаваться скучным. Егор с Викой болтали, подшучивали друг над другом и смеялись (думали, что смеялись – пытались смеяться), но тут же перестали мирно сидеть, когда заметили на ручке двери замок.
И в головах обоих промелькнула одна и та же мысль.
Они занимались сексом три часа, пропустив ужин. Трахались, отдыхали, вспоминали позы и трахались снова. Взрывая мозг эндорфинами, Егор и Вика старались заглушить ту боль, что пожирала душу. Их движения были резкими, дикими, лишёнными всякой любви. На какое-то время каждый из них перестал быть собой и превратился в животное. Оргазм убивал мысли, а мысли воскрешали воспоминания. Плохие воспоминания. Смятая простынь стала свидетельницей грязного секса двух людей, пытающихся убежать от мира, ублажая друг друга. И если Вике это
