восстания, что тебя прозвали Карри Огневик. Я знаю, что сссслужишь ты самозабвенно и верно и ты никогда не брал себе лишнего и не пытался обмануть плательщиков. Ты не заводишь друзей и приятелей среди воров и подрывников. Видать, метишь на большее. Видишь, сссколько я знаю?
– Ты, и правда, подготовилась к встрече, может, в таком случае посвятишь меня в свою историю? Возможно, следует обращаться с тобой более почтительно?
– Я всегда жила в Медине и служила только людям высокого калибра. За мои зассслуги мне даже позволили иметь имя. Меня зовут Ссссайко. И я верю, что однажды стану служить Веревочному королю.
– Что же ты наделала, Сайко, раз тебя угораздило стать моей верёвкой?
– Нарушила правило, но я не хочу говорить об этом. Больше такого не повторитссся, и я снова получу право служить только сильным мира сссего.
– Насколько я знаю, веревка не может перейти к новому хозяину до тех пор, пока не умрет прежний.
– Верно, а значит, я буду ждать твоей сссссмерти, слабый хозяин Огневик.
– Значит, прежний хозяин умер? И как же он умер? Ты удушила его?
– Я не душила его, но я его не спасла.
– Значит, не умеешь ты служить, веревка.
– Умею! Однако в обязанности веревки не входит ссспасать нерадивых хозяев, мы лишь шпионы и слушаем, ссследим, добываем информацию.
– Истинная служба не ограничивается набором правил. Только тогда она является истинной. Именно за такую службу я получил то самое задание, которое и привело меня сюда.
– Я не буду спорить с тобой. Если ты думаешь, что Янемаг ценит твою сссслужбу, ты ошибаешься.
– Янемаг ценит мою службу, уверен, его веревки донесли ему все о моем поведении за прошедшие семь лет.
– Ты ошибаешься, и на правах твоей шпионки я могу тебе это доказать.
– Пока не вижу надобности в твоих услугах.
Конечно, я хотел удостовериться в том, что Янемаг меня ценит, но точно так же я боялся разочароваться в своих убеждениях, а потому не захотел принять предложение веревки. Тем более у меня была весомая причина ей не доверять – она желала мне смерти.
За пять минут до шести я стоял в гостиной в ожидании своей спутницы.
Вильфионеда Энберри явилась с первым звоном колокольчика настенных часов. Слишком пунктуальна для легкомысленной женщины и слишком спокойна для сокрушенной горем вдовы.
– Ты вовр’емя, Ка, – она смерила меня оценивающим взглядом, но, так и не найдя изъяна, позволила себе улыбнуться.
Я хорошо изучил богатых господ, их манеру одеваться и разговаривать, а потому с этим у меня проблем не было. Будучи уверенным, что рано или поздно стану жителем Медины, я жадно наблюдал за всеми теми, кто ещё вчера мог смотреть на меня свысока.
Но уже не сегодня.
Тетушка вальяжно подала мне руку, точно епископ в ожидании приветственного поцелуя.
– Хор’ошо ли я выгляжу для вдовы?
– Вполне
