эхом толпа.
– Два!
– Ага! – грянул народ.
– …под шелест российских берёз нам счастье и радость принё-ё-ёс! – надрывался тенор остатками воздуха.
– Пять! – дива протянула микрофон к народу.
– Пя-а-ать!
– Офигеть, – пробормотал Егор. – Не увидел бы – не поверил. Спасибо тебе, Ленок, развлекла так развлекла!
– Пожалуйста! – ответила она. – Ты зачем орден нацепил?
– Мама заставила. Говорит: «Будет пиджак без ордена – решат, что украл».
– Деся-а-ть! – с хрипом застонала дива. Ещё немного – и выскочит из сарафана. Кокошник съехал в сторону. Грянул вулканом гимн, вызывая ликование.
Беда проклюнулась. А именно: когда одна счастливая мать родила Артёма. И красив, и умён, и в меру послушен, да вот беда: упёртый, зараза. Можно назвать это замечательное качество настойчивостью, непоколебимостью, да и порадоваться тихо… Если бы не товарищ подполковник – вот и его покрасневшая от возбуждения рожа, а погоны подёрнулись к небу, как ангельские крылья. Брызжет слюной и похабными словами. Фуражка в руке, благородная седина встопорщилась хохолком. А ведь только что Ленка счастливо объявила «четырнадцать часов», народ загудел ульем и начал собираться. Всего-то полчаса оставалось! Даже концерт, после завершения официальной части – вполне ничего: бабы топочут, мужики поют, дети радуются и по-серьёзному смешно декламируют стихи. Блины, горячий чай, полевые кухни. Если стоять в очереди кучкой и не фанатеть, то вполне безопасно: даже бабки с транспарантами не так брызжут ядом – жертва им нужна одна, желательно трепыхающаяся. Какой смысл жалить дохлую собаку?
– Да вы офонарели!!! – надрывался подполковник. – Бля… Елена… бля… Сергеевна… бля!
– В чём дело? – Ленка явно растерялась, она щипала кончик шарфа, глаза бегали от мента к веселящейся толпе. Крашеные кислотной рыжиной старухи тыкали в их сторону пальцами, блестели стёклами очков и угрожающе кучковались. Прилично одетые молодые люди с одинаково каменными лицами терпеливо выслушивали с видом восточных аксакалов – мускул не дёрнется. Вот один прикладывает телефон к уху и неспешно говорит. Тяжёлые глаза в упор глядят на Ленку. Другие кивают, расходятся по площади по своим «серым» делам. Кто-то из них теряется, но из ниоткуда появляются другие.
– Щемиться надо, – прошептал Славка. – Ох, не нравится мне этот балаган, ох не нравится.
Егор выбрался из-за Ленкиной спины:
– В чём дело? – огорошил мента фривольным обращением. Тот остановил словоизвержение, хотел рявкнуть, но мельком зыркнул на орден и выдохнул.
– Вы кто? – прорычал он.
– Егор Петрович Клевин, временно безработный.
– Студент?
– Нет.
– Да в чём дело-то?! – не выдержала Ленка.
– Убирайтесь немедленно. Поиграли в демократию – хватит! – строго надавил милиционер.
– Но, декан… – возразила Ленка.
– Да плевать на декана! Он где?! Дома, в ванной?! А я здесь
