тонко натекает лужица крови. Девчонки опять запищали. Славка подхватил Ленку, помог положить на кровать. На вой за спиной грубо отреагировал: – Заткнитесь!
– Кровь… – простонали из угла.
– А что там, вода должна течь?
– Кровь… Она…
Егор заиграл желваками, выглянул за дверь – в коридоре начали собираться любопытные. Они недоумённо рассматривали дорожку из кровавых капель, неуклюжего Антон Антоныча, что ползал по полу и собирал телефонную рухлядь.
– Твою же… – Егор упал на колени в Ленкином изголовье, подцепил скользкое полотенце, придавил к её лбу.
– Горе, – прошептала она, попробовала пошевелить рукой, Егор сжал ладошку.
Славка тем временем обрабатывал «пленных»:
– Штейнмана знаете? – спросил он.
– Да… – ответила за обеих сероглазая. – Миша. Он костюмер из цирка.
– Точно, – похвалил Славка. – Ещё он врач. Бегите в восемнадцатый, скажите: «Славке Жуку руку оторвало».
– А кто это? – дрожащим голосом поинтересовалась сероглазая. Её пухлая подружка продолжала трястись всем телом, но движение к выходу начала без лишних вопросов.
– Я это, – Славка похлопал сероглазую по щеке и более миролюбиво попросил: – Давай поскорее, училка. Если девочке станет хуже, этот злобный дяденька никого не пощадит, – он кивнул на Егора. – Ты же кино про любовь смотришь?
– Угу, – промямлила сероглазая и скрылась вслед за пухлой подругой.
Славка опустился на пол, опёрся спиной о соседнюю кровать, прикрыл глаза, пробормотал напряжённой спине товарища:
– Всё, Клёва, всё. Теперь только ждать. Миша Штейнман, знаешь, какой замечательный портной – шьёт на загляденье. И чекурявую твою тоже подлатает.
Антоныч вытягивал шею, играл желваками, но ругаться не спешил.
– Может, скорую, Славик? – предложил он неуверенно.
– Прости, бать, за телефон, – ответил Евтюхов.
– Да ну его! Давай в скорую звякнем?
– Нет! – отрезал Славка. – Миша починит, Миша умеет.
– Как знаете.
– Знаю.
– Пойду, воды накипячу, – объявил Антон Антоныч.
– Спасибо, – поблагодарил Егор закрывающуюся дверь.
– Кровь подотри! – рыкнул Славка. Вахтёр не ответил.
Галдели в коридоре студенты, по уличной трансляции скучно подвывал классик эстрады, а далеко-далеко под небесами рубил воздух лопастями вертолёт…
Вскоре дверь распахнулась:
– Где этот хмырь с оторванным членом? О, ёп… – Миша Штейнман, как смог изобразил неловкость. Худой и длиннорукий, словно паук, он решительно шагнул в центр комнатки, мягко оторвал Егора от Ленки. При этом успел подсмотреть что-то под его глазами и извиниться: – Простите.
– Горе… – прошептала Ленка, Егор дёрнулся,
