даже для него был подвиг. Без лабораторного анализа, без возможности хотя бы подержать артефакт в руках, с приличной, язви ее, дистанции исследовать заклинание такой сложности и уложиться в несколько часов – тут недостаточно быть генералом Хасгом, недостаточно даже быть профессором Хасгом. Ну да. Тут надо быть Йориком Хасгом, в жизнь которого без приглашения заявилась одна из самых опасных женщин на свете.
Серьги не делали Легенду красивее, чем она была. Куда уж красивее? Серьги добавляли ей очарования. На словах это выглядело почти безобидно, и Йорик только сердито фыркнул, когда понял, что другой формулировки все равно не найдет. Да, сложнейшее заклятье всего лишь привлекало к Легенде внимание, доброжелательный интерес, почти сразу перерастающий в изумление, восхищение и преклонение. Отличный набор! В родном мире Йорика за изготовление артефактов с подобным действием наказывали денежным штрафом и лишением прав на магическую практику сроком от года до десяти лет. И даже в родном мире Йорика для создания артефакта, сравнимого с серьгами Легенды, потребовались бы мощности целого исследовательского института. В здешних условиях о том, чтобы нейтрализовать или хотя бы смягчить воздействие такой магии, не шло и речи.
Тем вечером Легенда не задержалась во дворце, ее добродетель, разумеется, не позволила ей даже на несколько минут остаться наедине с воеводой, и Йорик окончательно убедился в том, что дело плохо. Однако то, что ядовитая тварюка убралась хотя бы ненадолго, позволило ему перевести дух и взглянуть на проблему эльфийки и волшебных сережек под другим углом.
Да, смягчить воздействие такой магии невозможно, однако он-то сам поддался очарованию Легенды лишь на короткое время. Большую часть вечера эльфийка отработала по одной цели, но когда Йорик отыскал ее в толпе горожан, он совершенно точно сам попал под удар. И что же? Да ничего. Ни тебе восхищения, изумления и преклонения, ни даже доброжелательного интереса.
С последним было особенно плохо.
«Это потому, что я орк, – сказал себе Йорик, – я орк, а она эльф».
Прозвучало неубедительно. Он не был орком, он был смеском, и чувство собственной неполноценности походило на старый шрам, который привычно ноет к непогоде. Ерунда, ничего стоящего внимания.
Тогда, может быть, его равнодушие к чарам Легенды объяснялось тем, что он-то прекрасно знал, каким смертельным ядом напитана ее красота?
Эта мысль показалась не лишенной смысла, однако Йорик тут же спросил у себя, а при чем тут знание или незнание того, что таится за красивой оболочкой? Красота Легенды и ее серьги действовали, минуя разум, подавляя способность к критическому мышлению. Можно было тысячу раз сказать себе: «Эта красота убивает», но услышать себя все равно бы не получилось.
Больше ничего умного в голову не пришло. Ей, голове, и так досталось за вечер. Самым правильным теперь было нанести визит дорогой гостье. Поговорить начистоту.
Начистоту – с Легендой? Да уж, отличная мысль.
