шампанское.
– А когда же из твоих уст прозвучало слово брак, Дориан? И что она на это ответила? Ты уже, наверное, и забыл.
– Дорогой Гарри, я не считаю это деловым соглашением, поэтому не прибегал к формальностям. Я сказал, что люблю ее, на что она ответила, что не стоит того, чтобы быть моей женой. Не стоит! Но для меня целый мир ничего не стоит по сравнению с ней.
– Женщины очень практичны, – сказал лорд Генри, – они гораздо практичнее, чем мы. В подобных ситуациях мы часто забываем сказать что-то о браке, а они всегда нам об этом напоминают.
Голуорд положил руку ему на плечо.
– Хватит, Гарри, не стоит раздражать Дориана. Он не такой, как остальные мужчины. Он никогда не заставит кого-то страдать, он слишком хорош для этого.
Лорд Генри посмотрел на противоположную сторону стола.
– Дориан никогда не сердится на меня, – ответил он. – Я спросил его только по одной причине, по лучшей и самой весомой причине спросить что угодно – из чистого любопытства. Я предполагаю, что это женщины предлагают нам свои руку и сердце, а не мы просим. Конечно, это правило не работает для среднего класса. Но средний класс отсталый.
Дориан Грей засмеялся и покачал головой.
– Ты просто неисправим, Гарри. Но это не страшно. На тебя невозможно сердиться. Когда ты увидишь Сибиллу Вейн, то поймешь, что надо быть бессердечным чудовищем для того, чтобы ее обидеть. Я не понимаю, как можно желать обидеть того, кого любишь. Я люблю Сибиллу Вейн. Я хочу поднять ее на золотой пьедестал, чтобы весь мир поклонился моей любимой. Что такое брак? Это несокрушимый обет. Ты смеешься над этим. Но я не смеюсь сейчас. Я хочу дать этот несокрушимый обет. Ее доверие делает меня верным, делает меня лучше, чем я есть сейчас. Когда я вместе с ней, то жалею обо всем, чему ты меня научил. Я становлюсь другим, не таким, каким ты знаешь меня. Я меняюсь, одно только прикосновение Сибиллы Вейн заставляет меня забыть о тебе и всех твои ложных, захватывающих, ядовитых, соблазнительных теориях.
– Что же это за теории такие? – Спросил лорд Генри, угощаясь салатом.
– Твои теории о жизни, о любви, об удовольствии. Все твои теории, Гарри.
– Удовольствие, это единственная вещь, о которой стоит иметь теорию, – ответил он своим мелодичным голосом. – Однако, боюсь, я не могу назвать свою теорию собственной. Ее разработала сама природа, а не я. Удовольствие – это испытание природой, признак ее одобрения. Когда мы счастливы, то всегда хорошие, но когда мы хорошие, то не всегда счастливы.
– А что же ты имеешь в виду, когда говоришь «хороший»? – Воскликнул Бэзил Голуорд.
– Да, – повторил Дориан, откинувшись на спинку своего кресла и глядя на лорда Генри меж пурпурных ирисов, которые стояли посреди стола, – что для тебя значит быть хорошим, Гарри?
– Быть хорошим, значит жить в гармонии с самим собой, – ответил он, едва коснувшись пальцами своего
