пожарные. Время от времени слышатся тревожные возгласы, но они уже знают: работа сделана. Огонь отступил. Впрочем, насосы, сменяя друг друга, еще работают, извиваются кожаные шланги: надо залить горящий луг, пока не подул ветер. Еще час назад казалось, что пожар охватил всю округу, но с каждой минутой его владения съеживаются и темнеют. Горький, терпкий запах и мокрая сажа – вот и все, что осталось от гордого, всепоглощающего огня. Клубится густой черный дым, но последние языки пламени и бессильное ядовитое шипение уже не пугают победивших людей.
Могила ста детей.
Ста.
Под деревом, скрытые от глаз медленно рассеивающимся дымом, над корытом для овечьего водопоя стоят двое. В корыте белеют ноги утопленника. Солнца не видно. Трудно понять, что тому виной: дым пожарища или утренний туман.
Эмиль Винге держит Карделя за руку, вздрагивающую с каждым хриплым вдохом. Тот постепенно приходит в себя. Никакие слезы не смягчают жжение в обгоревшей коже лица. Вместе с ночным мраком исчезли и рога, и чудовищная бычья голова. Пальт выглядит почти как обычно, если не считать полностью выгоревших волос и ожогов на лбу и щеках. Кое-где уже появились волдыри.
– Пойдемте, Жан Мишель.
Кардель с трудом повернул к нему голову. Глаз почти не видно – настолько отекли веки.
– Держитесь за мое плечо. И так хуже некуда, но если нас здесь застанут…
Кардель будто только что его заметил и встряхнул головой.
– Я никогда никого не убивал… по приказу – да… ядро, порох, прицелиться, учесть параллакс… это да. Ну, драки, тоже да, спуску не давал, платил с процентами… но такое… беззащитный мальчонка. Чем он мог мне ответить… он же ни в чем не виноват! Тре Русур… он же ни в чем не виноват! Он же не виноват, что безумен. Ну, нет. Останусь и дождусь справедливого суда.
Эмиль глянул через плечо. Пока их еще нет… пока еще не поблескивают в первых лучах солнца полицейские бляхи. Только пожарные, да еще крестьяне с ближайших хуторов – может, и им удастся, особенно не рискуя, погреться в лучах славы бесстрашных победителей огня. Скоро и полицейские оторвут похмельные головы от подушек – надо же доложить начальству о причинах такого пожара.
– Справедливого суда? Боюсь, ваше ожидание будет и долгим, и бесплодным. Вы это знаете лучше меня, Кардель. Наша задача – добиться поистине справедливого суда, без кавычек. И сделать все, чтобы такой суд состоялся.
Эмиль посмотрел на труп. Кардель утопил юношу, никаких ран, но мутная вода в корыте неизвестно почему стала розовой.
– Его смерть было нетрудно предвидеть. И другие смерти – тоже на нашей совести. Да, Эрик Тре Русур поджег Хорнсбергет, но кто дал ему спички? Мы и дали. А Тихо Сетон отлил свечу. Вы всего-навсего помогли Эрику. Его смерть была предрешена, и чем раньше, тем лучше. Хотел отомстить Сетону. Он, возможно, даже не догадывался о детях. Но Сетону отомстил – лишил щита, которым тот прикрывался. И если вы чувствуете за собой вину, самое лучшее оправдание
