отделаться за проглот в полёте творческой мысли канцелярской скрепки.
Булгаков: Запорол! Всё к чертям ядрёным запорол! Просчёт оказался уже в первых чертежах! А по ним же уже техническое задание составлено. Что там составлено – завизировано уже на самом верху! Работы уже небось начались!
Чернышевский: Не горячись ты. Всё наверняка поправимо, пусть и нелегко.
Булгаков: Поправимо?! На, смотри сам! (Протягивает подобранный с пола огрызок бывшего чертежа.)
Чернышевский: Да-а-а, действительно… Просто чудо, какое показательное вредительство! Это ж даже нарочно сразу не придумаешь, чтоб так враз всё испакостить. Да не топчи ты почём зря свои вшивые бумажонки, погоди. Я тебе сейчас из подсобки топор принесу. Круши тут всё себе на здоровье, один чёрт тебе теперь уж всё едино. (Собирается уходить.) Или, думаю, может, чтоб второй раз не бегать, я канистру керосина прихвачу?
Булгаков: Ты что же думаешь, что меня могут как этих – шахтинских – взять и на скамью?! Мол, типа, как бы я… того… в целях срыва и деконструктивации?
Чернышевский: А сам-то ты как думаешь? Если каждый, как ты, начнёт…
Булгаков: Так ведь я же не специально же!
Чернышевский: А те – шахтинские – они что же, по-твоему, специально?
Булгаков: Но ведь мы же не при диком империализме живём! У нас же есть охрана труда, соцобеспечение, здравницы там всякие и кузницы, профсоюзы. Я член, в конце концов, или кто? О, мне же товарищ Томский, когда орден вручал, свой личный служебный телефон оставлял. (Зарывается, урча, в ворох бумажной рванины.)
Чернышевский: Это ты зря делаешь. Давай лучше схожу принесу.
Булгаков: Говорит мне: «Уважаемый Михаил Афанасьевич, если возникнут какие-нибудь трудности, вы обязательно звоните, меня с вами непременно соединят беспроволочно».
Чернышевский: Тебе что лучше: топор или сразу керосин?
Булгаков: А я ему: «Заслужить Ваше и Партии доверие – вот цель, устраняющая любые непредвиденные препятствия на трудном пути познания с помощью марксистско-ленинской методологии и коммунистического напряжения всех сил на благо развития индустриализма и социализма, оба которых одинаково ценны, что матери, что отцу, что Партии, что…»
Чернышевский: Хватит! Я тебе говорю: перестань ты копошиться, зазря всё это, сковырнули твоего Томского.
Булгаков: …А он стоит, в усы ухмыляется, довольный такой, что в инженерии, бывает, случаются политически грамотные специалисты, чтоб попадались под стать реконструктивной эпохе. Нет такой проблемы или задачи, которую мы не смогли бы решить, если передовая техническая интеллигенция протянет руку и падёт в объятья рабочего класса. Только так она может избежать попадания в лапы империалистических хищников и гиен наёмного труда… Ой!!! Больно же!!!
Чернышевский (сходя с ладони
