не мой.
Жоффруа кивнул.
– Поговаривают, что с тобой поступили несправедливо. Охотно верю. Я не очень люблю гильдии: там редко принимают бескорыстные решения, но все-таки ты не закончил ученичество.
– А может кто-нибудь из членов гильдии плотников починить вам крышу, не закрывая церковь?
– Я слышал, тебе даже не дали инструментов.
– Позвольте мне самому с этим разобраться.
Священник задумался.
– Сколько ты хочешь за работу?
Мерфин вскинул голову.
– Четыре пенса в день и стоимость материалов.
– Это жалованье поденного плотника.
– Если сомневаетесь, что я гожусь в плотники, то не нанимайте.
– Дерзко.
– Просто говорю, что смогу это сделать.
– Самоуверенность не самый страшный на свете грех. А если церковь не нужно будет закрывать, четыре пенса в день мне по плечу. Сколько тебе потребуется времени, чтобы построить эту твою лебедку?
– Самое большее две недели.
– Я ничего не заплачу, пока не увижу, как она действует.
Мерфин вздохнул. Он совсем без денег, но ничего, как-нибудь выкрутится. Жить будет у родителей, а столоваться у суконщика Эдмунда.
– Купите материал и откладывайте мое жалованье до того дня, когда я сниму с крыши первое бревно и перенесу на землю.
Жоффруа медлил.
– Меня станут костерить почем зря… но выбора нет.
Он протянул руку.
Мерфин охотно ответил на рукопожатие.
17
Всю дорогу от Кингсбриджа до Уигли – двадцать миль, целый день пути – Гвенда ждала подходящего мгновения, чтобы воспользоваться приворотным зельем; ждала, но так и не дождалась.
Вулфрик не то чтобы держался настороженно: напротив, был дружелюбен и любезен. Рассказывал о своих родных, о том, как плакал каждое утро, просыпаясь и вспоминая, что их гибель ему не приснилась. Проявлял участие, спрашивал, не устала ли Гвенда и не пора ли передохнуть. Говорил, что семейное земельное владение воспринимает как доверенную собственность, как то, чем владеют при жизни, а по смерти завещают потомкам, и что, занимаясь благоустройством этих угодий – пропалывая поля, ставя загородки для скота и выкорчевывая камни с пастбищ, – он выполняет свое предназначение.
Даже гладил Скипа.
К концу дня Гвенда чувствовала, что любит его пуще прежнего. Увы, он ни словом, ни жестом не давал понять, что для него она теперь больше, нежели просто подруга; проявлял заботу, но по-приятельски, не как к возлюбленной. В лесу, с Симом-торгашом, она всем сердцем желала, чтобы мужчины хоть иногда не вели себя как дикие животные, а теперь вот мечталось, чтобы в Вулфрике пробудилось хоть чуточку звериного. Весь день она пускалась на мелкие уловки, пытаясь его распалить. Якобы случайно приоткрывала крепкие красивые ноги. Взбираясь на пригорки, глубоко дышала, выставляя грудь. При любой возможности дотрагивалась
