выламывались поперечные крепления, что поддерживали проезжую часть моста; падали в воду железные скобы, прибитые Элфриком поверх трещин.
Центральная часть моста накренилась к воде той стороной, что была ближней для Мерфина, стороной вверх по течению. Повозка с шерстью заскользила вниз, с нее кубарем посыпались те, кто совсем недавно радовался, забираясь на тюки. Огромные бревна вылетали из креплений и падали, губя всякого, кто не успел отскочить. Перила не удержали, и повозка медленно подползла к краю; беспомощные волы в постромках громко ревели от страха. Неторопливо, словно в страшном сне, повозка перевалилась через край и с оглушительным плеском ударилась о воду. Десятки людей очутились в воде, кто упал, кто спрыгнул сам, и их становилось все больше. На тех, кто барахтался в реке, сверху сыпались человеческие тела и вывороченные бревна, крупные и поменьше. Падали верховые лошади, с седоками и без, а следом летели повозки.
Первая мысль Мерфина была о родителях. Они вряд ли ходили на судилище над Нелл и вряд ли отправились смотреть на казнь: мать считала посещение подобных зрелищ ниже своего достоинства, а отца мало интересовала расправа с жалкой сумасшедшей. Вместо того они пошли в аббатство, чтобы попрощаться с Ральфом.
Однако сам Ральф сейчас на мосту.
Мерфин присмотрелся и различил фигуру брата: тот пытался обуздать своего Гриффа, который встал на дыбы и бил по воздуху передними копытами.
– Ральф! – крикнул юноша. Бесполезно, не слышит. Тут доски под задними копытами Гриффа полетели в воду. Конь и всадник скрылись под водой. – Нет, нет!
Взгляд Мерфина будто сам собою переместился на другой конец моста, туда, где Керис заметила Гвенду, и юноша разглядел, как Гвенда дерется с мужчиной в желтой блузе. Затем доски с бревнами разошлись, и рухнувшая середина затянула в воду оба края моста.
Поверхность реки усеивали отчаянно барахтавшиеся люди, обезумевшие от страха лошади, расколотые бревна, раздавленные повозки и окровавленные тела. Мерфин вдруг сообразил, что Керис уже нет рядом: она торопилась к мосту, пробиралась по камням, пускалась бегом по склизкому берегу. Девушка обернулась и крикнула:
– Скорей! Чего ты встал? Надо помочь!
«Так, наверное, бывает на полях сражений, – думал Ральф. – Истошные крики, безудержное насилие вокруг, люди валятся как подкошенные, лошади заходятся в безумном ржании». Это была его последняя мысль перед тем, как он словно провалился в какую-то яму.
На мгновение сердце стиснул ледяной холод. Ральф никак не мог понять, что же произошло. Только что мост был под ним, под копытами его коня, а потом внезапно исчез, и они с конем рухнули в пропасть. Затем и привычные на ощупь бока Гриффа выдернулись из-под бедер, и спустя миг Ральф погрузился в холодную воду.
Он поспешно задержал дыхание. Приступ ужаса миновал, ему было по-прежнему страшно, однако он отчасти успокоился. В детстве ему доводилось играть на морском берегу – среди владений отца было одно приморское селение, – и Ральф знал,
