style="font-size:15px;"> Когда поэта тело привезут?
Народ стоял и ждал. Ждал и не ведал,
Что будут отпевать совсем не тут…
Исакий для поэта не открыли,
Не по нему, видать, такая честь,
Хотелось, чтоб его скорей забыли?
А, может, это царственная месть?
Роптал народ, а власть опять молчала,
Неужто и от мёртвого его
Она ещё чего-то снова ждала,
Как от заклятого любимца своего?
Но спрятать всё равно бы не смогли,
Хотя и под конвоем в непогоду,
Как вора ночью в церковь привезли,
Видать, особам царственным в угоду…
Конюшенная площадь. Божий Храм
И весь народ без шапок на морозе…
Приют последний петербургский. Ну, а там
Дорога дальняя подальше от столицы,
И счёт пойдёт не жизни, а верстам,
И троечка последняя помчится…
…Последняя дорога. Гроб на дрогах,
А сверху сено, чтобы не замёрз…
– Кого везут?
– Кого-то из острога…
– Ни родственников нету и ни слёз…
Лишь царственная милость: вмиг доставить,
Подальше от людей похоронить
И крест простой покойному поставить,
Чтоб власть никто ни в чём не смог винить…
Уж вечерело. И в Святые Горы
Поэта троечка устало привезла —
Подальше с глаз, но не народа —
Царской своры…
(А Русь его Великим назвала!)
…И тут же наспех яму откопали
И снегом забросали кое-как —
Он даже здесь поэтом был опальным,
Но рассудили всё не так века…
…Давно уже нет ни той царской своры,
Давно забыты многих имена,
Пустые сплетни и пустые споры,
За лесть и наговоры ордена…
А он живой! И в памяти народной
Он первый и один вот он такой —
Красивый и чернявый, благородный…
…Так выпьем же и мы за упокой…
Он слишком Вас любил (Н. Гончарова)
Ну, как же так смогли Вы, Натали,
Забыть его, считавшего Вас музой,
Скрепившего любовь святым союзом
На небесах для жизни не вдали,
А рядом с Вами, черпать вдохновение
В Ваших чертах прекрасного лица…
Ведь с Вами он остался до конца,
До самого последнего мгновения…
Но, слава Богу, он не видел то,
Как Вы и Петербург с ним обошлись,
Он ради Вас свою закончил жизнь,
Но Вы не принесли даже цветов
На гроб его, отправив в дальний путь,
Всем
