уличенных в преступлениях злодеев. Где бы она ни появлялась – в церкви, на свадьбах или поминках, – люди всегда находили возможность с ней поговорить. Все понимали: совершена ужасная несправедливость. Жители уезда хотели загладить свою вину, откреститься от причастности к неправому суду. Даже те, из Хедебю, – положим, не сам ротмистр, но его жена и сноха – не раз пытались сблизиться с Марит, но она отвергала эти попытки. За тридцать лет не обменялась с Лёвеншёльдами ни единым словом.
И что будет, если она вылезет с признанием? Получается, что люди из Хедебю в какой-то степени правы? Перстень же и в самом деле был у одного из казненных. Могут пойти разговоры: дескать, те трое прекрасно знали, где перстень, и молчали – надеялись на оправдательный приговор. Думали, их выпустят, и они спокойно продадут этот перстень.
Как ни поверни, если она возвратит перстень, значит, ротмистр прав. И его покойный отец тоже. Перстень же и в самом деле был у приемного сына Иварссонов. Поди докажи, что Пауль и знать не знал, что он зашит в его шапочке.
Ну нет. Ничего, что пошло бы на пользу Лёвеншёльдам, Марит делать не собиралась.
А ротмистру Лёвеншёльду к этому времени уже исполнилось восемьдесят. Богатый, уважаемый и могущественный помещик. Король дал ему титул барона. И все эти годы он прожил безбедно, неудачи и несчастья его обходили. И сыновья тоже – богатые, удачно женатые… эти люди отняли у Марит все. Все, все, все.
И вот она сидит тут, на пороге своей жалкой хижины, – одинокая, нищая, ни мужа, ни детей. И все из-за ротмистра. Все эти годы ждала она, что на голову его обрушится кара Божья – и не дождалась.
Марит словно очнулась – из задумчивости ее вывел топот детских ножек.
Двое мальчишек, лет по десять-одиннадцать. Один – Нильс, сын хозяина, ее внучатый племянник, а другого она не знала.
– Тетя Марит, это Адриан из Хедебю. Мы играли в триссу[7], повздорили, и я порвал Адриану шапку. Нечаянно.
Марит, борясь с нахлынувшей изнутри мутной волной неприязни, посмотрела на Адриана. Красивый мальчуган. Доброе, приветливое лицо. И что? Ей всегда становилось не по себе, когда она видела кого-то из Лёвеншёльдов.
– Мы уже помирились, – сообщил Нильс. – Я только хотел попросить тебя починить шапочку Адриану. Как он домой пойдет?
– Хорошо. Починю.
Марит взяла порванную шапочку и встала со ступенек.
– Знак Божий, – пробормотала она про себя, направилась в дом, но на пороге обернулась: – Поиграйте пока во дворе. Скоро будет готово.
Марит закрыла за собой дверь и осталась одна. Теперь ей никто не мешал, и она взялась зашивать порванную шапочку Адриана.
Прошло еще несколько лет, а перстень так и не давал о себе знать.
В тысяча семьсот восемьдесят восьмом году молодая девушка по имени Мальвина Спаак нанялась в Хедебю домоправительницей и экономкой. Дочь пастора
Подвижная игра, где нужно отбить битой сильно пущенный деревянный диск.
