в море, – сказал он.
– Одинокое дело, правда?
– Да, – согласился Уэсли, выпуская двойной завиток дыма из носа.
– Я всегда думал о море и кораблях, о таких вот вещах, – сказал Эверхарт, уперев взгляд в далекие суда. – Сбежать от всей этой чепухи.
Они услышали женский смех из спален, мощный взрыв тайного веселья, который вызвал у Эверхарта робкую улыбку.
– Девчонки проснулись, и над чем же они смеются?
– Женщины вечно так смеются, – улыбнулся Уэсли.
– Не говори, а? – согласился Эверхарт. – Часто раздражает: а вдруг они смеются надо мной…
Уэсли улыбнулся Эверхарту:
– С чего бы им?
Эверхарт рассмеялся и снял очки, чтобы протереть; без них он выглядел гораздо моложе.
– Но я тебе кое-что скажу: нет утром ничего приятнее женского смеха в соседней комнате!
Уэсли открыл рот и распахнул глаза в своем молчаливом хохоте.
– Чья это квартира? – спросил он некоторое время спустя, швыряя окурок на улицу.
– Ив, – ответил Эверхарт, поправляя очки. – Она пьяница.
Из соседней комнаты голос Полли обиженно спросил:
– Мой Уэсли ушел?
– Нет, он еще здесь, – крикнул в ответ Эверхарт.
– Какой милый! – сказала Полли из-за стенки.
Уэсли на окне улыбнулся. Эверхарт приблизился к нему:
– Может, к ней пойдешь?
– Хватит. Две недели только этим и занимался, – поделился Уэсли.
Эверхарт от души рассмеялся. Он крутил радио, пока не нашел подходящую программу.
– «Боевой гимн Республики»[11], – объявил он. – Прекрасная старая мелодия, не так ли? Какие мысли она тебе навевает?
Оба послушали, затем Уэсли дал ответ:
– Эйб Линкольн и Гражданская война, пожалуй.
Джинджер ворвалась в комнату и воскликнула:
– Боже! Только посмотрите на эту комнату!
Зрелище и в самом деле было прискорбное: стулья перевернуты, бутылки, стаканы и шейкеры разбросаны повсюду, а ваза у дивана – разбита.
– Надо бы мне тут прибраться до работы, – прибавила она, в основном сама себе. – Как чувствуешь себя, Коротышка? – спросила она Эверхарта. А затем, не дав ему ответить: – Уэс! Ты выглядишь прекрасно? У тебя нет похмелья?
Уэсли кивнул на Эверхарта:
– Он дал мне бромо. Мне прямо вот хорошо.
– Прямо вот хорошо, – эхом отозвался Эверхарт. – В последний раз я слышал это выражение…
– Джордж до сих пор дрыхнет, – перебила Джинджер, суетясь вокруг, собирая бутылки и вещи. – Старый ленивый хлюп.
– В последний раз я слышал «прямо вот хорошо» в Шарлотт, в Северной Каролине, – продолжит Эверхарт. – Если спрашивать, где что-нибудь, они там тоже говорили, что оно «прямо вот там». Я думал, ты из Вермонта, Уэс?
– Я из Вермонта, – улыбнулся Уэсли. – Но я мотался по стране; два года провел
«Боевой гимн Республики» (
