волею Господа нашего князь Тмутаракани и, возможно, – Ярослав ехидно сделал упор на этом слове, – Чернигова, а я – князь Рязанский и Муромский! – Он едва не сорвался на крик. – И своими полками распоряжаюсь сам! – Ярослав помедлил немного, больше никто уже не решался ему возразить. – Посему велю осаду с Любеча снять! – он гордо посмотрел на безнадежно опустившего голову Хажимета, на одобрительно кивающих бояр. – Завтра поутру, отправив гонцов к Олегу, спешно сбираться в дорогу. Мы возвращаемся домой!
– За нашего князя! – первым поднял кубок боярин Поздей. – Слава Ярославу Святославичу!
– Слава!!! – дружно подхватили бояре, звон кубков радостно оповестил о конце похода.
Ярослав, милостиво улыбаясь, с удовольствием выпил со всеми душистого меда, краем глаза заметил, как сверкнул глазами, затаив обиду, предводитель касогов. Ну что ж! Сегодняшний день подарил ему еще одного врага, зато сотни воинов останутся в живых, благословляя своего князя. Но самое главное даже не в этом, а в том, что, оставив в покое Любеч, он не наживет себе двух гораздо более опасных, чем гордый Хажимет, врагов. Врагов, на битву с которыми, битву не на жизнь, а насмерть, все время подбивал его Олег. Врагов, мысль о которых не давала покоя удельному князю Рязанскому и Муромскому с самого начала этого похода, этой чужой войны.
Превосходно вышколенные Митяем слуги бесшумно, словно тени, кружили вокруг стола, наполняли кубки, подносили новые блюда. Пир в княжеском шатре затянулся до самой полуночи.
Ольбер Ратиборович долго и внимательно разглядывал вновь вошедших – их было двое, лица их мерцали в свете факелов.
Первому на вид было лет сорок или чуть меньше. Среднего роста, скорее худой, нежели толстый. Длинные, с заметной уже сединой волосы, всклокоченная, тоже с проседью, борода. Серые глаза с хитринкой, с таким держи ухо востро.
Одежда незнакомца была самой простой, но добротной. Под черным мятелем петлицы плотной свиты, порты заправлены в отделанные тесьмой сапоги. На кожаном ремне в украшенных серебром ножнах короткий меч.
Второй вошедший был хоть и не моложе первого, но выше и значительно плотнее. Его движения были какими-то вяловатыми, но при этом от него так и веяло уверенной силой. Это ощущение только усиливали правильные, немного грубоватые черты лица и темно-карие проницательные глаза. Темно-русые волосы незнакомца едва доставали ему до плеч, борода и усы были аккуратно подстрижены.
Одежда этого русича обличала в нем человека если не знатного, то зажиточного. Его серый мятель с капюшоном был подбит мехом, зеленые сапоги богато расшиты, в руках незнакомец держал отделанную мехом шапку. Если первого из этих двоих Ольбер Ратиборович определил как гостя или богатого горожанина, то во втором и по осанке, и по длинному боевому мечу, видневшемуся из-под мятеля, боярин безошибочно распознал воина.
По его знаку дружинники подошли и разоружили незнакомцев. Только после этого Ольбер Ратиборович вышел из тени.
Подойдя,
