если помогает – проверять на себе не хотелось.
Собака зарычала и поднялась на лапы. Неясно, опознала ли она волка. Даже если и не опознала – у бешеных с головой всегда плохо – это мало что значило. Собака учуяла врага и собиралась на него накинуться.
Лик бросил взгляд на помост. Госпожа Статира продолжала смотреть. Привратник уже занял место возле неё.
Развлекаются… Милые развлечения у этих гераклейцев!
Собака приближалась. Под чёрным лбом горели больные безумные глазки. Голова уже не держалась прямо, а свалилась набок, так, что слюна капала на песок.
Мышцы задних лап напряглись. Всё, сейчас бросится…
Лик действовал, не задумываясь, положившись на память мускулов. Он много раз был собакой, пусть большой и дикой – а значит, тело помнит, как ведут себя собаки, и умеет нападать и защищаться.
Бросок! Он увернулся и нырнул вправо. Человеческие руки были мучительно длинными и беззащитными. Влажные челюсти собаки клацнули в пустоте – а Лик уже ухватил её за хвост и швырнул в частокол.
Овчарка, попыталась вцепиться в беззащитную руку. Но было поздно, она уже катилась по песку. Хрусь! Прямо в ограду.
Дальше Лик действовал как человек. Он подскочил к собаке, опять увернулся от сверкнувших белых зубов, подхватил её за шкирку и прижал к частоколу мордой.
Овчарка была тяжёлая, как бурдюк с вином. Но даже сейчас – намного опасней.
– Прости меня,– прошептал он по-скифски,– Ты умираешь. Я дам тебе лёгкую смерть.
На дне слезящихся алых глаз сверкнуло понимание – крошечная искорка в потоке безумной злобы. Белые зубы бессильно царапали дерево, высекая щепки.
Лик набрал побольше воздуха – и рванул собачью голову на себя.
Тонкой, еле слышно хрустнула позвонки. Тело собаки продолжало трепыхаться, когтистые лапы били по воздуху. Лик тянул всё дальше и дальше. Глотка продолжала скулить, а парализованные лапы обвисли, словно тряпичные. Сильные пальцы неврийца сдавили горло и не отпускали, пока тяжёлое, пахучее тело не перестало конвульсировать.
Ядовитая слюна капала изо рта на побелевшие от напряжения запястья.
Лик оттащил собаку от ограды и швырнул её под помост. Потом наклонился, зачерпнул песка и начал стирать с запястий следы проклятой слюны.
Теперь овчарка сама была похожа на лопнувший старый мешок. Передние лапы ещё дёргались, но глаза были мёртвые.
– Что ты сделал?– произнесла госпожа Стратрира. Её лицо было полно отвращения,– Ты убил мою собаку. Ты понимаешь, что ты наделал?
– Она была бешеная.
– Ты убил мою собаку!
– Вы сами её на меня натравили!
– Ты убил мою собаку!!
– Значит, вот как…– процедил Лик. Потом спохватился – он сказал это по-скифски. Вскинул голову, встряхнул огненными волосами и повернулся к помосту.
Госпожа Статира смотрела на него с прежним презрением.
– Вы,
