хлестал ту по низко опущенному лицу. При этом дама в красном что-то говорила девушке. Иностранцы не знали русского, но в отличие от них Вероника хорошо понимала её слова:
– Подними харечку, симпатяшка! А не то в кровь расхлещу – нечего прятать будет! Проститутка не должна прятать своё лицо! Это её товар!..
Проститутка!!!..
Вероника не собиралась быть проституткой! Она согласна была делать всё, что угодно, даже мыть туалеты, чтобы отработать долг, но… быть проституткой?!!
Женщине, особенно красивой от природы, свойственна стыдливость. Редко какая особа, не натренированная практикой публичного «аля, в чём мать родила» дебюта, сможет спокойно, как ни в чём не бывало, переносить своё присутствие в обнажённом виде при многочисленных одетых зрителях. И теперь у Вероники эту стыдливость выжигали из души пламенем стыда, от которого щёки горели как факела.
Веронике было и жарко, и холодно.
В коридорах гостиницы было довольно прохладно. Ветер гулял по переходам. В другой обстановке на таком холоде и сквозняке она уже давно озябла бы и даже простыла. Но сейчас она шла отрешённая от ощущения холода. Стыд, горевший внутри её тела жарким пламенем, не давал ей почувствовать его, а вся нереальность происходящего с ней до того ошеломила её, что она вообще уже ни на что вокруг не реагировала.
Единственное, что она понимала, это то, что её тело, её любимое, красивое, самое прекрасное в мире тело, изысканный храм её души, было раздето и выставлено теперь на постыдное обозрение.
Вероника потеряла счёт времени. Её всё водили и водили по коридорам гостиничного комплекса, спускаясь и поднимаясь по лестницам, проезжая на больших роскошных лифтах с этажа на этаж, пересекая залы и переходы между частями огромного здания. Ей казалось, что это длиться бесконечно.
Но вот процессия подошла к каким-то дверям, где наготове стоял швейцар.
При подходе «мамочки» он поприветствовал её унизительным, лизоблюдским даже, поклоном и, протянув руку, услужливо распахнул перед ней двери.
«Мама» вошла в них как королева в тронный зал, так и не сбавив скорости. Следом за ней в просторной зале роскошного номера с четырьмя огромными красными бархатными диванами в виде ракушек, занимавшими едва ли не половину всего внутреннего пространства, в сопровождении чеченцев влекомая поводком оказалась Вероника.
Пол номера от одной стены до другой был покрыт длинноворсовым белым ковром. Огромное окно на всю стену было зашторено тяжёлыми зелёными занавесами, богато отблёскивающими серебром в свете приглушённого освещения от бра в виде свечей на золотых подсвечниках-рожках, рядами висящих вдоль оранжевых стен комнаты по соседству с дорогими, эпического размера, картинами в больших золочёных рамах.
– Дайте ей водки!.. Разотрите! – приказала дамочка, усевшись на диван-ракушку.
Разуваясь, она задрала ногу так, что Веронике стало хорошо видно, что под платьем
