Ветта не унаследовала ничего, кроме каштановых волос и статной фигуры. Вот только до фигуры дело не доходило, поскольку всех женихов отпугивало ее лицо.
– Жаль, что Войцех не уродился воином, – вздохнула госпожа Берта. – Поход против Хаггеды оказался прибыльнее, чем все думали. Если бы он поехал, сейчас мы могли бы уже нанять батраков, чтобы земля не простаивала без дела.
«Но Войцех мертв, – подумала Ветта, – и уже все равно, кем он уродился». Если у матери оставались сомнения – трудно назвать их надеждами, – то Ветта признавалась себе в том, что никогда не увидит брата. И не только из-за слухов: ей казалось, сердце подсказывает истину. Какая разница, что убило бы Войцеха: выпивка или Хаггеда – его место больше никто не сможет занять.
А Хаггеда, распростертая на огромной территории у восточных границ Берстони, убивала много. Страна, о которой детям рассказывали страшные сказки, оказалась не просто союзом полудиких воинственных племен, а сильным государством, объединившимся перед лицом внешних врагов. Говорили, что хаггедские женщины сражаются наравне с мужчинами и кормят младенцев кровью, смешанной с грудным молоком, – Ветте хотелось бы знать, в каких пропорциях.
Она с трудом представляла, когда именно и почему началась война, длившаяся, казалось, всю жизнь, хотя в действительности – лишь несколько лет. Мать и Гавра называли одни даты и причины, девушки с рынка в Митлице, основной источник новостей для Ветты, – другие, а мужчины, чьи разговоры ей удавалось услышать, – третьи. Теперь, когда вернулся Марко Ройда, она надеялась выяснить правду – хотя выйти замуж, чтобы наконец освободиться от давления матери, тоже оказалось бы очень кстати. Ветта впервые подумала о браке в этом ключе, и привычное отвращение отступило.
Но госпожа Берта заботливо вернула все на свои места.
– Найди Сташа, пусть натаскает воды. Я тебя вымою и осмотрю, а в последующие несколько дней, будь добра, воздержись от прогулок по самым грязным местам нашего владения. Накануне поездки в Кирту снова примешь ванну. Нельзя показываться на глаза жениху в твоем обычном виде.
– Поездки? – процедила Ветта. – Мне любопытно, на чем же мы поедем, если последнюю лошадь продали прошлой весной.
– Об этом я договорилась. Нам одолжат кобылу в Митлице.
– Кобылу? Мы поедем на одной лошади?
– Строго говоря, – отметила госпожа Берта, убирая зеленое платье обратно в сундук, – это две лошади. Кобыла беременна.
Ветта развернулась, чтобы мать не увидела, как она закатила глаза, и спустилась во двор, искать Сташа. Она в самом деле немного испачкалась, доставая глупого котенка с ольхи. Поскольку звать слуг не имело смысла, Ветта обошла усадьбу, но нигде не увидела ни старуху, ни Сташа. Подумав, она направилась по узкой дорожке, ведущей к деревне: вдруг Гавра взяла внука с собой на рынок. Тропинка проходила через небольшую осиновую рощу, в тени которой путник
