скоро начнешь умолять о снисхождении. Правда, прежде придется тебя связать, чтобы не сопротивлялась. – Она рассмеялась, чрезвычайно довольная тем сценарием, который успела внушить Ровере, пока бедняжка лежала без чувств.
– Тогда сразу убейте! – обратилась Бьянка к супругу. – Лучше умереть, чем терпеть оскорбления от вас и вашей шлюхи!
– Ах, дорогая, неужели Нудара до такой степени тебя расстраивает? Значит, ей придется немедленно уйти, – воскликнул Ровере с неожиданным великодушием. – Убирайся, грязная девка! Вижу, тебе здесь слишком весело, и меня это совсем не радует. – Он грубо столкнул рабыню с кровати.
Нудара поднялась с пола и попробовала отстоять свои права.
– Но, повелитель, я хотела доставить вам удовольствие, и больше ничего. Мы все пили вино со специями, и теперь я сгораю от страсти!
– Найди моего сына, пусть утолит зуд, – ядовито посоветовал Ровере. – Думаешь, мне ничего не известно? Ты же мерзкая похотливая кошка, Нудара. Оставь меня наедине с прекрасной молодой женой. – Он жестоко рассмеялся, а рабыне не осталось ничего иного, как покорно выскользнуть из спальни.
Ровере склонился к Бьянке и поцеловал в холодные губы.
– Не бойся, никогда тебя не убью, дорогая. Специи помогут согреть кровь. Чувствую, что в своем нетерпении обращался с тобой слишком жестко. Теперь понимаю: ты – нежный цветок и нуждаешься в ласковом обхождении.
Бьянка лежала неподвижно и молчала. Все нужные слова утонули в тумане. Муж принялся ее ласкать, и сопротивляться не хватало сил.
К ее стыду, вино и вправду начало действовать, однако она еще крепче сжала зубы, чтобы не издать ни звука. Нельзя позволить извергу понять истинные ее ощущения; ведь если он будет думать, что любовное зелье не возбуждает, то больше не заставит его пить.
Оказалось, что сохранить внешнее спокойствие непросто. Внезапно тело запылало острым вожделением, которого она не понимала и боялась. Тайный уголок сначала увлажнился, а потом начал позорно истекать соком. Муж целовал, гладил, ласкал каждый дюйм внезапно ставшего чужим тела, а потом лег сверху и вонзился в тугое горячее лоно. Чтобы не закричать, Бьянка до боли закусила губу.
– Ах, милая, до чего же ты хороша! – простонал он и не остановился до тех пор, пока не избыл похоть и не упал без сил.
– Так много горячей влаги, – заметил чуть позже, когда пришел в себя. – Надеюсь, теперь тебе понятно, какое удовольствие способны приносить эти игры, когда тело готово принять супруга.
С каждым днем Бьянка все сильнее ненавидела Себастиано Ровере. Мама все не приходила, и однажды Агата рассказала то, что узнала от Антонио: на самом деле Орианна Пьетро д’Анджело уже несколько раз пыталась навестить дочь, однако в палаццо Ровере ее не пускали даже на порог. Бьянка пришла в ярость, хотя прекрасно понимала, что гневается напрасно, потому что не значит для мужа ровным счетом ничего.
Он отлично знал законы,
