ни одна редакция. Значит, и в этом ты ничего не добьёшься. А если добьёшься, то когда? Когда мне будет уже ничего не нужно.
Живёшь ты с родителями в однокомнатной квартире. У меня тоже нет своей комнаты, и если, предположим, я выйду за тебя, то где мы будем жить? А когда родится маленький?
Нет, нет, нет!
Ты славный, добрый парень, и мне было хорошо с тобой; кто знает, быть может, я люблю тебя и мне очень, очень жаль, что так получилось, но пойми меня правильно: ещё больше мне жаль себя.
А он в свои двадцать семь владеет солидной фирмой и является соучредителем ещё в нескольких. Он умён, воспитан и … что ещё надо?
Квартира в центре, коттедж за городом, две машины и, самое главное, у него есть надёжная «рука». А это так важно в наше неспокойное время.
Но мне очень, очень, очень жаль тебя».
И я молчу.
Не протестую.
Не бью кулаком в грудь, доказывая, что он – подлец, дрянь, негодяй. Что он покупает молодое красивое тело, что он сломает, искалечит твою душу, и… много ещё чего не говорю я.
Потому что всё это неправда.
А правда та, что он действительно хороший парень, что он любит тебя, и вы будете счастливы…
А снег идёт.
Всё также спокойно и неторопливо. Какой счастливый: ему не нужна «рука».
Блаженны мёртвые
Круг первый
– Уходи,– устало сказала она.
Он лишь пьяно осклабился в ответ.
С каким наслаждением вышвырнула бы она его за дверь. Но он такой огромный, а она такая маленькая.
Люба, что есть силы, ткнула его кулаком в живот, но он даже не шелохнулся. Схватил своей лапищей её руку и легонько оттолкнул от себя. Это для него легонько, а она буквально впечаталась в стену и стала медленно оседать вниз, пока не оказалась на полу.
Там она и осталась и, размазывая слёзы по щекам, наблюдала как он, идиотски ухмыляясь, брякнулся на пуфик и тотчас захрапел.
Дебил проклятый. Как она ненавидела его.
Какой он мягкий, добрый, застенчивый, скромный, внимательный, рассудительный. Когда трезвый. Но стоит ему напиться…
Когда это случилось впервые, она не поверила глазам, увидев рядом… Нет, она не знает такого слова, которым можно охарактеризовать мерзкое, зловонное, икающее, плюющее и беспрестанно сквернословящее чудовище, завалившееся в одежде на постель, в которой она только что сменила бельё.
– Все пьют, и я пью,– вот и всё, что она слышит от него.
Да, пьют. И она не святая. Но если ты выпил, это вовсе не означает, что не надо больше оставаться человеком.
Она терпела. Долго. Очень долго. Но всё имеет свой предел. В том числе её терпение.
Выросла дочка. У неё подружки, мальчики. Но она стесняется пригласить их домой. Из-за отца. Вот и болтается девчонка по чужим подъездам. Неизвестно, до чего она там доболтается.
Хватит.
– Уходи, уходи, уходи, –
