давно догадалась обо всём. И… молчит.
Близняшки пока ничего не знают.
Пока.
Половина его друзей растит чужих детей.
Найдётся сколько угодно желающих занять его место. И чужого дядю его кровинки станут называть папой. Или даже папочкой…
– Я ничего не забыл, – повторил он.
Она побледнела и откинулась на подушку.
– Дождь, – тихо сказала она.
– Дождь, – откликнулся он.
Они замолчали.
А за окном всё шёл и шёл нудный осенний дождь.
И не будет ему конца.
Никогда.
Зинуля
Весной 1987 года, едва стаял снег, я загремел в подшефный колхоз. Председатель встретил меня как родного.
– А, Николашка! – радостно заорал он, стоило мне переступить порог председательского кабинета. – Молодец! Вовремя приехал. Алексей схватил воспаление лёгких. Полчаса назад отправил его в Рамешки. Принимай трактор. Будешь возить молоко.
Я обрадовался не меньше преда. Лучшее, на что мог я рассчитывать – пахать яровые. Но самое реальное – торчать на стане и ремонтировать раздолбанный тракторишко.
И вдруг – этакое везенье. Возить молоко – фартовая работа. Свободного времени навалом и внакладе не останешься. Всегда «сыт, пьян и нос в табаке». Хотя курить я бросил, когда женился во второй раз.
– Ну, Николашка, – продолжал пред, – быстренько располагайся и – за дело. Пора везти молоко.
Я ничуть не удивился председательской прыти: не первый раз в колхозе. Я даже не поинтересовался, кто повёз бы молоко, не окажись я под рукой, а молча развернулся и направился к двери.
– Стой! – прогремел сзади хриплый бас.
Я послушно остановился и вопросительно посмотрел на преда. Он озабоченно тёр обширную лысину.
– Ты куда собрался? – спросил он у меня.
– В общагу. Куда ещё?
– Вишь, дело какое, – забормотал пред, неуверенно поглядывая на меня из-под круглых допотопных очков. – Не стоит идти в общагу.
– Почему?
Было чему удивиться. Общага наша, заводская. Я сам и строил её двенадцать лет назад.
– Вишь, дело какое. – Пред явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Там у меня живут шабашники. Они подрядились ферму отремонтировать.
– Ну и что? Сколько их?
– Семеро. И баба. Жена старшого, – уточнил пред.
– Эка невидаль. Нас там умещалось двадцать человек.
– Вишь, дело какое. Они выселенцы. Ну, со сто первого километра. Самый молодой и тот девять лет отсидел. Никто не захотел взять их к себе. Вот и пришлось занять ваше общежитие. Мужики ничего. Смирные. Но, – пред многозначительно поднял указательный палец вверх, – бережёного Бог бережёт.
– А ребята приедут? Куда им деваться?
– Когда ещё приедут. Придумаем что-нибудь.
– Ладно, а мне куда?
– Давай к бабке Марье. У неё как раз постоялец живёт. Плотник. Матвеевым дом перебирает. Вдвоём вам будет
