пришли Диксона и Рамиреса. С мешками для мусора.
Короткая пауза.
– Принято.
Минуту или две спустя двое служащих департамента санитарии появились из палатки с большими черными мешками. Вчетвером они медленно двинулись вдоль берега, Пендергаст по-прежнему в своих дорогих туфлях. Рамирес нагнулся, чтобы подобрать пластиковую тарелку.
– Тарелка ни к чему, – сказал Пендергаст. – Если не возражаете, мусор буду выбирать я.
И они пошли дальше, то и дело останавливаясь, когда Пендергаст подбирал что-нибудь – пакетик от чипсов, остатки растений, выброшенный на берег плавучий мусор, пластиковую крышку от кофе – и бросал в мешок, который держали сотрудники санитарии. Его выбор казался случайным. Перельман не помнил, чтобы когда-либо совершал более необычную прогулку.
– У вас есть карта, которую я просил? – сказал Пендергаст, рассматривая резиновое колечко и затем отбрасывая его на песок.
Перельман достал лист бумаги и вручил агенту. Это была карта берега, нарисованная от руки, с красными точками, обозначающими место, где был обнаружен каждый обрубок, прежде чем его поместили на высоту, недоступную прибою; тут же стояло приблизительное время находки. Агент запрашивал эту карту предыдущим вечером перед самым отъездом в морг.
Пендергаст остановился и принялся разглядывать карту:
– Превосходно, благодарю вас.
– Мой патрульный Лару зафиксировал эти находки. Он считает себя настоящим художником.
Они пошли дальше, Пендергаст – с картой в руке, которая, впрочем, никак не повлияла на их разыскания. Они шли, агент время от времени останавливался, разглядывал флажок, воткнутый в месте находки, или подбирал мусор, изучал его, потом клал в мешок или бросал на берег. На ходу он засыпал Перельмана вопросами: не случалось ли прежде чего-либо подобного – не с обрубками человеческих ног, но с какими-нибудь странными и кучно выброшенными на берег дарами моря? Не стоит ли опросить местных рыбаков? Много ли обычно выносит мусора на берег в дополнение к ракушкам? Как часто они убирают берег? Перельман старался ответить наилучшим образом.
Они приближались к дальнему концу пляжа, и Пендергаст остановился, уставившись на большой старый дом на дюнах за полицейской лентой.
– Какой прекрасный пример викторианской архитектуры приморского стиля.
– Это Мортлах-хаус – сказал Перельман.
– Почти идеальное место, хотя при таком расположении за дюнами дом кажется довольно беззащитным. – Пендергаст помолчал. – Он немного не на месте, по крайней мере, в сравнении с другими здешними домами. И кто там живет?
– Никто. Он приговорен к сносу.
– Жаль. – Пендергаст подобрал пластиковую бирку и бросил ее в один из распухших от мусора мешков. Потом выпрямился. – Возвращаемся? Думаю, я набрал достаточно мусора.
– Я не возражаю.
Они развернулись и пошли назад, Рамирес и Диксон тащили наполненные мешки.
– Должен признать,
