от чего я не откажусь. Никто не скажет, что я сошел с палубы, пока на бимсах[8] осталась хоть одна доска. Как я откажусь от своих прав? Что произошло? Из-за чего собирают всю команду смотреть, как наказывают старого матроса? Видите ли, вы дали ленивцу-рыбаку серебряную монету, чтобы он приготовил вам лодочку на ночь или на несколько часов завтра утром. Ну, и что же сделал Дик? Он просто сказал себе: «Это слишком!» – и пошел посмотреть по сторонам, нельзя ли чего предпринять. Деньги можно проесть или, еще лучше, пропить. Не нужно выбрасывать их за борт вместе с кухонным сором. Я готов держать пари, что мать владельца этой шлюпки и мать владельца того ялика – двоюродные сестры и что ваш доллар пойдет на табак и выпивку для всего семейства. Таким образом, в конце концов я никому не сделал вреда.
Уайлдер сделал нетерпеливый и повелительный жест и, чтобы дать Дику время выполнить приказание, стал прохаживаться по берегу. Фид никогда не оспаривал ясного и решительного приказа. Он возвратил, хоть не без ропота, лодку на место. Выполнив этот акт справедливости, Уайлдер вошел в лодку, приведенную негром, и, видя своих товарищей уже на веслах, приказал им грести в бухту, но по возможности без шума.
– В ночь, когда я вел вашу лодку в Луисбург, – сказал Фид, – мы убрали все, даже наши языки. Когда надо молчать, я не такой человек, чтобы произнести хоть звук. Но так как я из тех людей, которые думают, что язык создан для того, чтобы говорить, как море для того, чтобы жить на нем, то я и поддерживаю разумный разговор в хорошем обществе… Гвинея, куда ты тянешь лодку? Остров там, а ты гребешь на церковь.
– Налегай на весла, – прервал его Уайлдер, – правьте к этому кораблю.
Они проплыли перед судном, на котором, как подслушал молодой моряк, миссис Уиллис и очаровательная Гертруда должны были отправиться на другой день утром в далекую провинцию Каролину.
Когда лодка подошла ближе, Уайлдер при мерцании звезд внимательно, опытным взглядом осмотрел корабль. Мачты, реи, снасти – ничто не ускользнуло от него. Когда же очертания смешались и виднелась только одна темная бесформенная масса, он долго еще всматривался в нее, наклонившись из своей лодочки, и, казалось, был погружен в глубокие размышления. На этот раз Фид не имел намерения прерывать его размышлений, относящихся, как он думал, к морским делам, а все то, что имело к этому отношение, было для него священным. Сципион молчал по привычке. Через несколько минут Уайлдер поднял голову и отрывисто произнес:
– Это корабль большой! Он способен долго выдерживать преследование.
– Да, – сказал Фид. – Если он поставит все паруса, да при попутном ветре, едва ли королевский крейсер сможет приблизиться к нему и…
– Друзья, – сказал Уайлдер, перебивая его, – теперь я сообщу вам мои планы. Вот уже больше двадцати лет, как мы вместе, на одном корабле и, можно сказать, за одним столом. Я был ребенком, Фид, когда ты принес меня на руках к командиру своего судна, я обязан тебе не только жизнью, но благодаря твоим
Бимсы – поперечные балки, соединяющие борта судна и служащие основанием палубы.
