вступила в свой первый лондонский сезон с головой, набитой любовной чепухой, которую почерпнула в романах. И каждый год из последующих семи лет ее признавали самой занудной девицей сезона. За семь лет она не получила ни единого предложения, то есть ни одного из тех, что молодая леди в здравом уме могла бы принять даже в самом отчаянном положении, или ей позволили бы принять, заведись у нее поклонник преклонных годов. А потому что она могла ответить, когда ей сделал предложение сам герцог Эшмонт?
Сказать «нет», обеспечив тем самым себе будущее старой девы, приживалки у братьев, которые едва могут содержать себя и собственные семьи? Вот она и сказала «да», разом решив кучу задач. Все так просто. Нет смысла усложнять.
Она жадно отхлебнула бренди, потом еще.
В дверь снова постучали, на сей раз громче и настойчивее.
– Я поступаю правильно и доведу дело до конца, – шепнула Олимпия своему отражению. – Должен же кто-то это сделать.
А пока еще глоточек…
– Какого черта она там копается? – буркнул возмущенно Эшмонт.
Гости оживленно перешептывались, а при малейшем звуке за дверями гостиной головы дружно поворачивались туда, откуда должна была появиться невеста.
Прошло, должно быть, полчаса после назначенного времени, но никакой невесты в дверях не было.
Рипли вышел, чтобы справиться у матери леди Олимпии, уж не заболела ли невеста, но леди Гонерби с обескураженным видом лишь покачала головой. Пришлось объясняться с ее сестрой, леди Ньюленд.
– Что-то там с платьем, – сказал Рипли Эшмонту. – Ее тетка пошла наверх, прихватив с собой горничную и шкатулку для рукоделия.
– Да мне нет дела до ее платья! – заявил Эшмонт. – В любом случае я его очень скоро с нее сорву.
– Ты же знаешь, каковы женщины, – возразил Рипли.
– Не похоже, чтобы Олимпия волновалась из-за таких пустяков.
– Подвенечное платье вовсе не пустяк, – заметил Рипли. – Мне ли не знать. Наряд моей сестры стоил больше, чем та кобылка, что я купил у Першора.
Сестры Рипли здесь не было: по словам Блэквуда, Алиса отбыла в Кемберли-плейс, одно из имений Рипли, чтобы ухаживать за приболевшей тетушкой.
– Вот занудство, – буркнул Эшмонт. – Терпеть не могу эти дурацкие церемонии.
Лорд Гонерби вышел из гостиной, спустя минуту вернулся и весело объявил:
– Прошу прощения за задержку! Какая-то неприятность то ли с подолом, то ли с оборкой. Я послал за шампанским. Почему бы нам не промочить горло, пока они там орудуют швейными иглами?
Через минуту в гостиной появился дворецкий в сопровождении лакеев, нагруженных подносами с бокалами шампанского.
Эшмонт осушил один за другим, не делая перерывов, три бокала.
Выпил и Рипли, но всего пару глотков, поскольку не до конца отошел от бурных событий прошлой ночи. Стареет, должно быть, если чувствует
