былую красоту, но золотой блеск, некогда прошедший через раскалённое пламя, в некоторых местах все ещё был заметен. Перстень не был идеально ровным, какими сейчас делали кольца. В нескольких местах на его поверхности виднелись вмятины. Узор поистёрся, оставив после себя едва заметные линии. Рубленое выточенное изображение на плоской части было слишком мелким, чтобы беглым взглядом разобрать, что на нем изображено – Уилл смог разглядеть лишь массивный глубоко вырезанный в жёлтом металле церковный крест.
– Что вы скажете на это, мистер Белл? – Натаниэль с вызовом посмотрел на Уильяма. – Испания, середина, хм, – он задумался, – четырнадцатого века.
Перстень с громким стуком опустился на стол, а его владелец с победоносным видом отпрянул от Уилла, взяв в руки карты.
Уильям замер: эта ставка была слишком крупной, чтобы перекрыть её оставшимися у него фишками, да и денег в кошельке вряд ли бы хватило. Пальцы с силой сжали карты, отчего те начали складываться пополам. Проиграть сейчас – тяжёлое поражение, которого Уилл не мог допустить. Он блефовал с самого начала игры и был уверен, что Натаниэлю об этом прекрасно известно. Этот взгляд, которым мужчина напротив смотрел на него, нельзя было ни с чем перепутать. Обычно таким взглядом его родители смотрели, когда пытались добиться от него правды.
Внутренний карман пиджака был тщательно защищён от ловких рук воришек, поэтому Уильям был уверен в том, что он найдёт нужную для него ставку именно в нем.
– Соединённые Штаты Америки, начало двадцатого века. – Небольшая бордовая книжка опустилась на стол рядом с кольцом Натаниэля.
Натаниэль удивлённо вскинул брови, глядя на винно-красного цвета , тиснёную золотыми буквами обложку с государственным гербом. Уильям и сам не мог точно сказать, что сейчас больше взыграло: юношеская глупость или же твёрдость опытного игрока.
– И как это понимать, мистер Белл? – вкрадчиво поинтересовался Натаниэль.
– Я ставлю себя. Если я проиграю, то обязуюсь съездить с вами в Париж, мистер Кёниг, и поменять своё мнение о французах и французских женщинах.
Риск опьянял, а тихий, шепчущий ему на ухо голос убеждал Уильяма, что он должен был это сделать. Эмоции бурлили внутри, а чувства зашкаливали.
Высокие напольные часы раздражающе тикали, приближая полночь и наступление нового дня. Натаниэль вскинул руку, так, что край рукава сполз вниз, обнажая часы его на запястье. Маленькие стрелочки, подрагивая, двигались по кругу, а он отчего-то нахмурился и между его бровями пролегла глубокая морщинка. Тихий стук каблука донёсся до Уилла, и он посмотрел под стол, заметив, как нога Натаниэля нервно отбивает ритм громыхавших на весь бар часов. Он молчал, а затем резко посмотрел на Уильяма.
– О нет, мне такого счастья не надо, спасибо, – вежливо улыбнувшись, вскинул руки Натаниэль.
Взгляд серебристых глаз перебегал с внушительной горы фишек в
