звуки рупоров и сирен.
– Вот теперь слева проходит паровая сирена, а слышите – вон там кричит какая-то паровая шхуна, как будто лягушка квакает. Она, кажется, очень близко и ползет навстречу отливу.
Резкий звук свистка, который неистовствовал, как сумасшедший, раздался где-то совсем близко впереди. На «Мартинеце» ему ответили ударами гонга. Колеса нашего парохода остановились, их пульсирующие удары замерли, но потом возобновились. Резкий свисток, напоминавший стрекотанье кузнечика среди голосов крупных животных, пронизывал туман, отклоняясь все больше в сторону и быстро ослабевая. Я вопросительно посмотрел на своего спутника.
– Какой-то отчаянный баркас, – пояснил он. – Прямо, стоило бы потопить его! От них бывает много бед, а кому они нужны? Какой-нибудь осел заберется на такую посудину и носится, сам не зная зачем, надрывая свисток и заставляя всех на свете заботиться о себе! Скажите пожалуйста, важная птица! А вам приходится из-за него смотреть в оба! Право свободного пути! Необходимая порядочность! Они не отдают себе отчета во всем этом!
Этот ничем не оправдываемый гнев очень позабавил меня, и в то время, как мой собеседник возмущенно ковылял взад и вперед, я снова отдался романтическому обаянию тумана. Да, в этом тумане, несомненно, была романтика. Словно серая тень неизмеримой тайны, повис он над бурлящим кусочком земного шара. А люди, эти сверкающие атомы, гонимые ненасытной жаждой деятельности, мчались на своих деревянных и стальных конях сквозь самое сердце тайны, ощупью находя свой путь в незримом, и беседовали с напускным спокойствием, в то время как их души дрожали от неуверенности и страха.
Голос моего спутника вернул меня к действительности и заставил усмехнуться. Ведь я сам блуждал ощупью, тогда как думал, что мчусь уверенно сквозь тайну.
– Эге! Кто-то идет нам навстречу, – сказал он. – Слышите, слышите? Он приближается быстро. Идет прямо на нас. Кажется, он еще не услышал нас. Ветер относит.
Свежий бриз дул прямо в нашу сторону, и я ясно слышал свисток сбоку и немного впереди нас.
– Тоже пассажирский? – спросил я. Краснолицый человек кивнул и добавил:
– Да, иначе он не несся бы так, сломя голову. Гм, наши там забеспокоились!
Я посмотрел вверх. Капитан высунул голову и плечи из рулевой рубки и напряженно всматривался в туман, как будто стараясь силой своей воли проникнуть сквозь него. Лицо его отражало тревогу, также как и лицо моего спутника, который проковылял к перилам и внимательно смотрел в сторону невидимой опасности.
Все произошло с непостижимой быстротой. Туман раздался в стороны, будто разрезанный лезвием, и выступил нос парохода, тащивший за собой клочья тумана, словно водоросли на морде Левиафана. Я разглядел рулевую рубку и высунувшегося из нее белобородого старика. Он был одет в синюю форму, и я помню, с каким непоколебимым спокойствием он держался. Его спокойствие при этих обстоятельствах было ужасно. Он подчинился судьбе, шел рука об руку с нею и холодно измерял удар. Он
