халат испортил, а стипендия ахнулась. И с надеждами на общежитие пришлось расстаться: ничего не подозревая, сидел в комнате у Клёпина в спортивных штанах – и вдруг заходит декан с патрулем. Увидев постоянного просителя, декан остолбенела:
– Кац, а вы что здесь делаете? – и свирепо обернулась к патрулю. – Где хозяин?!
– Я поищу, – Мишка, не растерявшись, выскочил за дверь.
– Кац, Кац! – закричали следом, да где там. Каца и след простыл.
И Серёжку не видно. Кстати, теперь ясно, с кем он встречается, – с Надей! Что он в ней нашёл? Надя ему свободной минутки не оставляет, забыла комсомол, моральные качества, Маркса, Ленина, верность – всё в загоне.
– Надька, гони шоколадку! – Клёпин.
– За что?
– За то, что я разрешаю вам вдвоём сидеть.
Надя молчит, но зато реагирует Мишка:
– Серый, ты ему лучше трусы индивидуальные подари.
– Подарю. Со своего плеча.
– Таких уже не выпускают, – замечает Ольга.
Через некоторое время, когда все забыли, Надя вежливо просит:
– Коля, повернись, пожалуйста, в профиль.
Удивлённый Клёпин поворачивается, потом спрашивает:
– А что?
– Ты так хуже смотришься.
– Серый! – Клёпин в расстройстве роняет дневник. – Ну что ты в ней нашёл?
– Комсомольские билеты… – серьёзно отвечает Сергей.
Надя опрометью выбегает, Сергей за ней. Возвращаются вместе. У Нади постное, как бы только вымытое лицо, потупила глаза, румянец на щеках. У Сергея в глазах смешинки.
Но, конечно, не это главное. Главное то, что группа по инициативе правильной Любы подхватила начинание москвичей – взяла на себя обслуживание двух палат в больнице. А бывший провинциал, оставшись без друга, зачастил в Эрмитаж и выписал в школьную записную книжечку: «Сюрреализм отличается от абстракционизма неполным уходом от действительности».
Ещё недавно в метро рассматривал мозаику, ну то есть ворон, как всегда, считал, только решил сесть в поезд и вдруг услышал:
– Молодой человек, молодой человек!
Оглянулся – к нему пробирался незнакомый седой мужчина. Мишка задержался.
– Извините! – мужчина тяжело дышал. – Будем знакомы – Исаак.
– Михаил.
Мужчина скользнул взглядом по окружающим:
– Отойдёмте?
– Ладно, – Мишка недоумевал.
– Простите, Михаил, вы еврей?
– Еврей.
– Понимаете, Михаил, я уезжаю в Израиль, на нашу родину.
– Да? – Мишке стало интересно. – Именно в Израиль? Не в Америку?
– В Америку ни в коем случае!
– Но в Израиле же война!
В глазах Исаака мелькнула сумасшедшинка:
– Хватит мне этих гоев! Все евреи должны жить в Израиле!
– Я не спорю, – миролюбиво сказал Мишка.
