Роняя стулья, Мишка повалился на пол, через него переступили, и сверху началась махаловка: автозаводские метелили купчинских. Вскоре драка выплеснулась на улицу, в освободившемся баре опять заиграла музыка, и Мишка здоровым глазом печально увидел, как его несостоявшаяся подружка прижимается к другому танцору.
– Вот, нельзя им верить… – грустно, по-взрослому, по-мужски подумал, отклеился от стенки, вышел.
И застыл, очарованный: весна! Снег слежался, подтаял, ручейки вдоль поребрика, сверху голубое небо с редкими облаками, солнышко пригревает и отовсюду какой-то особый запах радости и нового счастья. Только вот глаз стремительно закрывался, набрякая.
«Всё правильно! Главное в том, чтобы дождаться лета! – радостно подумал Мишка. – Ой, глаз!»
Осторожно обошёл милицейский газик с его противной музыкой, лейтенанта, кроющего матом двух захваченных драчунов, зашагал к метро.
– Что с тобой приключилось?! – ахнула на следующий день Ольга. – Тебе к врачу надо!
– Раны украшают мужчину, – отбился Мишка.
– Оля, нам понятны твои чувства, – как всегда внушительно сказал Сергей.
Ольга сверкнула голубыми глазами:
– Я совет дала, не хотите, не надо.
– Что тут у нас? – сунулся Клёпин. – Так-так, ну и рожа… Похоже на базофильную зернистость! – объявил радостно.
– Что-что?
– Между прочим, пора уже голову на плечах иметь и не встревать, куда не следует, – сухо отметила Люба.
– Кого это ты хочешь запугать, ста-рос-та? – возмутился Клёпин. – Мишка, выдай ей профнепригодность! Хотя нет, пусть лучше пойдёт и сдаст РОЭ. И не в час, а в сутки.
– Хоть что-то усвоил за три года…
– Ну уж нет, снижение интеллекта налицо, – засмеялась Надя.
Клёпин нахмурился:
– Не плюйте в колодец, а то вылетит, не поймаешь…
– Это у тебя-то вылетит? На что намекаете, парниша?
– Хватит, хватит! – заволновался Лев. – Семинар с минуты на минуту!
– Подумаешь, зернистость…
На третьем курсе начался предмет, более приличествующий организаторам здравоохранения: общая гигиена. Мишка приуныл – выбранная наугад дорога явно вела не в ту сторону. Ещё на третьем курсе они потеряли сразу двух человек: неоднозначного Костю Шпагина и тихую Тоню Кравченко. Костя по случаю женитьбы взял академотпуск, перед этим выпросив у Маши Бододкиной конспект по фармакологии. А вернул только обложку с припиской: «Извини, конспект сгорел…» По этому поводу Клёпин Машу доводил месяц, всё удивлялся:
– Странно, рукописи не горят, а твоя сгорела! Ты это можешь объяснить?
Тоню же отчислили по неуспеваемости. И на третьем же курсе произошло событие, которым Мишка впоследствии гордился всю жизнь.
В один из дней он опоздал на лекцию на военной кафедре. Происшествие само по себе очень неприятное, учитывая личность Семенюка. Примчался, а дверь закрыта. Мишка согнулся и в замочную
