сказал грустно, – они в коридоре сначала постелили линолеум, а затем покрасили стены и потолок, – вздохнул и добавил с выражением: – Собаки! – попросил с надеждой: – Ребята, вы не могли бы оттереть пятна?
И вот в рабочее время Серёжа и Мишка занимаются странным делом: ползают в гулкой тишине по приблизившемуся, как в увеличительное стекло, полу и скребут ножами пятна. По обе стороны коридора одна за другой ждущие двери палат, внутри затаившиеся, заправленные кровати.
– Серый, убери ноги – пол запачкают!
– Вот сам и убери!
– Серый, а я слышал, на кафедре урологии есть кошка Простатка. Она каждый год рожала котят, так ей сделали операцию, и теперь профессор, когда делает обход, каждый раз подходит и осматривает.
– Я знаю.
– Кстати, я был на выставке: Привезли Тутанхамона. Он так сохранился…
– Ну тогда и мы с Надей пойдём.
– Слышь, Мишка, – торжественно сообщает Сергей чуть погодя, – а мы жениться надумали…
– Да ты что!
– Точно. Тебе первому говорю. Пока никому ни слова, ладно?
– Конечно. Слушай, а потом?
– Что потом?
– Ну так… Потом? Как жить?
– Снимем вместе комнату, хозяйство вести будем. Тебя в гости пригласим. Придёшь?
– Ну приду, – с сомнением отвечает Мишка. И любопытствует: – А я-то вам зачем?
– Для разнообразия, дурак!
– Сам дурак! Тромбоцит!
Оттёрли краску, отделение наполнилось больными, и уже надо раздавать таблетки, делать уколы, перевязки. Устающий Мишка начал засыпать на занятиях. Зная за собой такой грех и пытаясь противостоять, он крепился изо всех сил, тёр глаза, тряс головой, но один раз на семинаре по терапии не выдержал и начал отключаться. Из последних сил сопротивляясь, отчаянно взмахнул руками и немедленно проснулся от хохота, охватившего группу.
– Ну ты даёшь! – сказал, потирая щёку, каратист Клёпин. – Я-то тут при чём?
– Да, Кац, – тоже отсмеявшись, заявила докторица, – вас не исправишь. Скажите, что вы у нас делаете вообще?
– Как что? – не понял Мишка. – Учусь…
– Учитесь, – вздохнула докторица, – учитесь…
В ту зиму Мишка рассекал по Питеру в очень, как он искренне считал, хипповом прикиде: против холода – телогрейка и солдатские ботинки плюс вязаная шапка на голове. А как телогрейку Мишка снимет – боже ж ты мой! Под ней купленная на Серёжкины жениховские талоны фирменная цветастая индийская рубашка и галстук из двух шнурков, скрепленный брелоком с гордым словом «Киев». Только брюки были обычные – ничего особо экстравагантного не нашёл. Вот так Мишка мотался, мотался по Питеру и забрёл в Клуб пожарников, где должна была давать представление какая-то неизвестная труппа «Лицедеи». Народу почти не было, Мишка, помня о Сент-Экзюпери, предусмотрительно сел в пятый ряд, приготовился. И… забыл про окружающее. На сцене разворачивалось старое как мир, простое действо: Пьеро страдал, Арлекино смеялся,
