сеньорой и судить самому. Она умная женщина, я знаю. Но я уверен, что Кеннеди смог бы ее понять, даже если остальные из нас не смогут.
Я поблагодарил Нортона за подсказку, которую он дал, и, поболтав еще несколько минут, оставил его одного в кабинете.
Вернувшись в свою комнату, я вернулся, чтобы закончить писать. Однако больше ничего не произошло, что могло бы возбудить мои подозрения, и, наконец, мне удалось закончить статью.
Я исправлял то, что написал, когда дверь из лаборатории открылась и вошел Крейг. Он сбросил свой старый, заляпанный кислотой лабораторный халат и теперь был одет, чтобы отправиться в путь.
– Ты узнал что-нибудь об этом яде? – спросил я.
– Пока ничего определенного, – ответил он. – Теперь это займет некоторое время. Это странный яд – алкалоид, я уверен, но не тот, с которым обычно сталкиваешься. Тем не менее, начало хорошее. Теперь на определение что это, не уйдет много времени.
Крейг слушал с глубоким интересом, хотя и без комментариев, когда я рассказывал о том, что произошло, как о словах Нортона, так и о странном посетителе, который заглядывал к нам в окна.
– Похоже, кого-то очень интересует то, что мы делаем, Уолтер, – просто заключил он. – Я думаю, нам лучше сейчас немного поработать на свежем воздухе, пока у нас есть шанс. Если ты готов, то я тоже. Я хочу посмотреть, что за охотник за сокровищами этот Стюарт Уитни. Я хотел бы знать, посвящен ли он тоже в эту тайну Золота богов.
Рекламщик с Уолл-Стрит
Локвуд, как мы теперь знали, каким-то образом вступил в союз с группой “Капиталисты с Уолл-стрит” во главе со Стюартом Уитни.
Я уже кое-что слышал об Уитни. На улице он был хорошо известен как чрезвычайно практичный человек, хотя и намного превосходил среднего эксплуататора как по уму, так и по образованию.
На самом деле Уитни был достаточно дальновиден, чтобы понять, что деньги можно использовать не только для рекламы, но и более прямолинейно. Как раз в настоящее время одной из его любимых схем было содействие торговле через канал между восточным побережьем Северной Америки и западным побережьем Южной Америки. Он потратил много денег, поощряя дружбу между деловыми людьми и богатыми людьми как в Нью-Йорке, так и в Лиме. Он полагал, что это хороший шанс, поскольку его инвестиции в Перу были большими, и все, что популяризировало страну в Нью-Йорке, не могло не сделать их более ценными.
– Нортон, казалось, испытывал отвращение к разговорам об Уитни, – рискнул сказать я Крейгу, когда мы ехали в центр города.
– Это может быть частью ума Уитни, – задумчиво ответил он. – Как покровитель искусства и литературы, ты знаешь, человек может пройти через многое, что в противном случае было бы более критически рассмотрено.
Кеннеди не сказал этого так, чтобы это означало, что он знал что-то очень плохое об Уитни. И все же, размышлял я, со стороны этого человека было проницательно заручиться сотрудничеством таких людей, как Нортон. Несколько тысяч
