его близким другом, и фельдмаршалом Борисом Петровичем Шереметевым отказался подписать смертный приговор царевичу Алексею. Долгорукие, не отличаясь моральными качествами Голицыных, были гораздо более опытными и ловкими царедворцами. Василий Лукич, племянник Якова Долгорукого, блестящий дипломат, не унаследовал прямоты и мужества своего дяди, который не боялся говорить правду самому Петру Великому. Он долго жил во Франции, был секретарем русского посольства в последние годы жизни Людовика XIV, а затем послом в эпоху регентства, с блеском представив Россию во время коронования Людовика XV. Во время Северной войны Василий Лукич стал послом в Копенгагене, а потом – в Варшаве. Его двоюродные братья – Григорьевичи: Алексей, Сергей, Иван и Александр – печально славились грубостью, низкопоклонством при дворе и неразборчивостью в средствах. Несколько особняком стояли Василий Владимирович, человек храбрый и честный, хотя и недалекий, командующий русской армией в Персии и на Кавказе, и его брат Михаил, сибирский губернатор.
Слабевшая императрица, ее дочери – Анна и Елизавета – и так называемая голштинская партия при дворе, возглавляемая мужем Анны и претендентом на шведский престол герцогом Шлезвиг-Голштйнскйм Карлом-Фридрихом, возлагали все свои надежды на Менщикова, стремясь удержать российский престол в женской линии Романовых. Но светлейший внезапно (так казалось современникам) переменил фронт и стал приверженцем маленького Петра и примирился с родовитой русской знатью. Датский посланник в Петербурге Вестфален приписывал заслугу себе. Действительно, стремясь не допустить восшествия на российский престол герцогини голштинской Анны Петровны, он вместе с австрийским посланником графом Рабутиным предложил Меншикову следующий план: на престол восходит Петр Алексеевич, племянник австрийской императрицы, а Меншиков выдает за него замуж свою дочь и получает от императора Карла VI инвеституру на герцогство в Силезии, становясь тем самым владетельным европейским принцем.
Но, думается, причина была глубже. Меншиков понимал, что отстранить уже подросшего мальчика – внука Петра Великого в пользу одной из, строго говоря, незаконнорожденных (родившихся до брака Петра I и Екатерины) дочерей невозможно: в народе разрастались слухи, что Меншиков хочет извести великого князя. Уже в дни возведения на престол Екатерины саксонский посланник при петербургском дворе Лефорт писал: «Не сомневаются, что при Екатерине дела пойдут хорошо, но сердца всех за сына царевича». Архимандрит одного из нижегородских монастырей Исай я уже в 1726 году поминал «благочестивейшего великого государя нашего Петра Алексеевича» вместо «благоверного великого князя» и в ответ на все возражения отвечал: «Хотя мне голову Отсеките, буду так поминать, а против присланной формы поминать не буду, потому что он наш государь и наследник».
В марте Меншиков добился согласия Екатерины на свой план, с которым немедленно согласились Голицыны. Все
