с его семейными обстоятельствами есть и будет, – говорил он с особым нажимом, – величайшей несуразностью.
– А не мог бы господин председатель сказать нам, где сейчас находится госпожа Беата Вильчур? – спрашивали журналисты.
– Разумеется. Я готов повторить вам, господа, то, что слышал от моего кузена как раз в тот день, когда он последний раз вышел из дома. Он сообщил мне, что выслал жену с ребенком за границу.
– А какова цель их выезда?
Председатель, улыбнувшись, сделал неопределенный жест рукой.
– Признаюсь вам, я не спрашивал. Скорее всего, речь шла о выезде для поправки здоровья. Насколько я припоминаю, жена моего кузена не лучшим образом переносила нашу осеннюю слякоть. Собственно говоря, она довольно часто выезжала поразвлечься за границу.
– Однако же столь внезапный выезд в самый день или за пару дней до банкета, на который были уже разосланы приглашения…
– Видите ли, господа, у людей по-разному складываются обстоятельства. А кроме того, мы с кузеном не были в столь близких отношениях, чтобы я мог знать обо всех изменениях в их планах. Однако я хотел бы обратиться к вам, господа, с настоятельной просьбой: как член семьи, я был бы весьма признателен вам, если б это происшествие не раздувалось до размеров нездоровой сенсации. Особенно я надеюсь, что в прессе не встречу никаких намеков относительно семейной жизни моего кузена. Очень рассчитываю на ваше понимание. Взамен я поделюсь с вами моим собственным мнением об известном событии. Не исключено, что профессор собирался выехать с женой. В Варшаве его задержала весьма важная операция, о которой уже столько писали во всех газетах. Когда же стало ясно, что операция удалась, мой кузен мог выехать вслед за супругой и дочерью.
– Прошло уже столько дней, – заметил один из репортеров, – не может быть, чтобы до профессора не дошло известие о том, какая тревога поднята в прессе из-за его исчезновения. Он непременно дал бы о себе знать.
– Безусловно. Если б только до него дошли все эти тревожные сообщения. Но за границей имеется множество таких тихих уголков, как пансионаты в горах, уединенные дома для отдыха, куда варшавские газеты просто не доходят.
– Сообщение об исчезновении профессора было опубликовано во всех заграничных газетах, – упорствовал журналист, – ну и по радио его передавали.
– Радио можно не слушать. Я и сам, к примеру, просто не выношу радио. А сколько народу во время отдыха газеты даже в руки не берет! Не каждому хочется возиться с ними в каком-нибудь Тироле или Далмации.
– Безусловно, господин председатель. Вот только есть еще одно обстоятельство. А именно: профессора нет ни в Тироле, ни в Далмации, ни вообще за границей.
– И каким же образом вам удалось это выяснить? – с улыбкой спросил председатель.
– Это было не столь уж трудно. Я просто узнал в городском магистрате, что заграничный
