Чтобы собаки потеряли след, нужно перейти водную преграду. Иначе за нами будут следовать до самого Мюнхена.
Иосиф подбегает к воде и окунает пальцы.
– Она же ледяная!
– Если боишься заморозить зад, оставь его здесь, на корм псам!
– Трудно что-либо противопоставить данному аргументу! – говорит Иосиф, расстегивая пуговицы.
Они ступают в сентябрьские воды Изара. Им повезло: река, берущая начало в австрийских Альпах именно в этом месте узка и неглубока. Они преодолевают брод, едва намочив бедра.
– Ты уверен, что на этой стороне нас не настигнут другие отряды? – спрашивает Иосиф, стуча челюстями.
Ветерок быстро сушит кожу. Они синхронно оборачиваются и всматриваются в гущу кустов на противоположном берегу. Глаза давно адаптировались к темноте, но это помогает только вблизи. Они поспешно одеваются.
– Вообще-то нет. Зато уверен: останься мы на той, нас бы вскоре догнали.
– Что теперь?
– Продолжаем путь. Судя по карте, до Мюнхена остается около двадцати километров.
– Тебя не смущает, что мы добровольно засовываем голову в осиное гнездо? Нам трудно укрыться в безлюдной местности, чего говорить о городе. Как ты это представляешь?
– Вряд ли у нас вообще есть выбор, Йозеф. До сих пор не могу понять, как произошло перемещение во времени? Неубедительный рассказ о тибетских штучках не удовлетворил. Но меня это пока не волнует. Я серьезно. Я знаю одно: каким бы удивительным всё ни казалось, мне нужно домой, к жене и ребенку. – Лицо Лотара подчеркивает серьезность произносимых им слов. – Случившееся можно принять за сказку. Волшебную и увлекательную историю. Двое перемещаются в прошлое, в эпоху глобальных перемен. На их пути встречаются самые настоящие люди, которые однажды жили. Нам обоим не по девяносто. Мы молоды, сильны и кое в чем умны. Как типичные герои. Я боец, ты явно мозг. Это случайность или кто-то за этим стоит? Не знаю, но не исключаю. В любом случае, реальность берет свое. Если я не вернусь, через несколько недель моя семья останется без средств существования. Жена начнет получать пособие по отсутствию кормильца только когда меня официально признают мертвым. А это не раньше, чем через полгода. Мой полуторагодовалый мальчуган будет расти без отца. Жизнь есть жизнь. В ней всё не так гладко, как на бумаге. Задавать вопросы я буду только когда вернусь назад. Сейчас я должен действовать.
Иосиф соглашается с мнением Лотара. Здесь даже излишни такие подробные объяснения. Он понимает: товарищу нельзя оставаться. Впрочем, солидарность переламывается ровно в том месте, где начинается интерес. Иосиф, в отличие от Лотара, не имеет твердой позиции и не знает, хочет вернуться домой или остаться. Дожить до преклонных лет и встретить здесь старость – конечно же, нет. Но месяц, год – с удовольствием!
– Поэтому да, мы суем голову туда, куда разумный человек совать не станет, – продолжает Лотар. – Кто-то скажет, мы рехнулись: во времена процветания нацизма отправляться в логово этого самого нацизма. Без четкого плана. Без знания социальных тонкостей столетия. Но, невзирая на
