Борислав Ивков.
Я же получил этот титул на удивление легко, словно было у меня не одно, а несколько дыханий, и помню, что, уже зная о своей победе и титуле чемпиона, совершенно неожиданно сыграл вничью с кубинским шахматистом Диасом, значительно уступавшим мне в умениях. Эйфория от осознания собственного успеха была так велика, что острота мысли и серьезный настрой немного померкли. Впрочем, общей картины это никак не испортило.
А вот испортить мой успех, вернее, помешать тому, чтобы он случился, отчаянно пытался сын прославленного математика Демидовича – автора одного из лучших в истории учебников по математическому анализу. Учился этот странный человек в аспирантуре мехмата МГУ и занимал пост секретаря комсомольской организации факультета. Я шел к нему, не ожидая ни малейшего подвоха. Все, что мне нужно было, – росчерк пера на характеристике, которую уже подписали и председатель профсоюза, и декан факультета. Нахожу его в университете, представляюсь, знакомимся. Тут же спрашивает довольно сухо и резко:
– Какие у вас ко мне вопросы?
– Мне надо подписать характеристику.
– Почему я должен что-то подписывать?
– По положению, – спокойно отвечаю. – Вы подписываете характеристики студентам факультета, выезжающим за границу.
Смотрит на меня исподлобья и интересуется, ухмыляясь:
– И куда же вы едете?
– В Швецию.
Глаза у него округляются, и с нескрываемым раздражением в голосе он уточняет:
– А почему в Швецию?
– Там будет чемпионат мира по шахматам, в котором я принимаю участие.
Его лицо искажает гримаса, и следующий вопрос он буквально выплевывает мне в лицо:
– Студент первого курса едет в Швецию?
– Я еду на чемпионат мира. Был бы он в Болгарии – поехал бы в Болгарию, был бы в Америке – в Америку, но он в Швеции. – Развожу руками, пытаясь разрядить обстановку. Мол, просто занимаюсь своим делом, какие могут быть претензии. Но претензии, как оказалось, у него были, но не ко мне, а к своей собственной судьбе, которая в тот момент предстала перед ним в неприглядном виде. И, очевидно, разозлившись на несправедливость жизни и поддавшись разыгравшейся зависти, он объявил:
– Как странно – студент-первокурсник разъезжает по Швециям, а я – комсорг мехмата, аспирант МГУ – еще нигде не был. Не подпишу я вам ничего.
– Как не подпишете?
– Так. Не подпишу, и никуда не поедете! – торжественно заключил он и удалился, оставив меня буквально в оцепенении. Не то чтобы я испугался, что сорвется поездка, но я совершенно оторопел от неслыханного жлобства, которое мог себе позволить человек из интеллигентной семьи, носящий фамилию, которой должен был бы гордиться, а получалось так, что он, не стесняясь, позорил ее.
Ситуация
