ано, согласно твоим пожеланиям, – проговорила Мэдлин Ривз. Ее голос был негромким и соблазнительным. – Лиззи, Ребекка и я внимательно проверили все пункты. Думаю, мы учли все, что ты хотел. – Ее полные губки сложились в чувственную улыбку, компенсировавшую легкий намек на укор, содержавшийся в ее словах.
Гриффин поднял глаза с документа, который держал в руках, на женщину, управлявшую его борделем и некогда согревавшую его постель. Мэдлин была потрясающая красавица – темноволосая, с большими черными миндалевидными глазами. За ленивой чувственностью она скрывала острый ум и мгновенные инстинкты карточного шулера. Несмотря на профессию, она была очень честным и порядочным человеком, одним из немногих, кому Гриффин, не раздумывая, мог бы доверить свою жизнь.
Он кивнул.
– Я знаю, условия могли показаться более суровыми, чем это оправдано, учитывая наши отношения. Но я также не сомневаюсь, что ты понимаешь, чем это вызвано. – Он выпустил из пальцев документ, и тот с тихим шелестом опустился на стол. – Я ошибаюсь?
Мэдлин слабо усмехнулась.
– Нет, не ошибаешься. Ты никогда не ошибаешься.
Гриффин подавил горький вздох, скрывая эмоции, вызванные ее словами, и мягко улыбнулся.
– Ты мне льстишь, дорогая, но, думаю, все же понимаешь, почему я настоял на том, чтобы ты выполнила все мои требования. По крайней мере в данный момент.
– Я понимаю. – Выражение ее очаровательного личика чуть-чуть изменилось, превратив девушку из самой популярной лондонской куртизанки в проницательную бизнес-леди. – Если мы не продемонстрируем способность управлять «Золотым бантом», согласно твоим условиям, то не сможем обеспечить свою финансовую независимость и создать девочкам хорошие условия. Я знаю, как это важно для тебя.
Она подалась вперед и положила ладонь на блестящую поверхность полированного письменного стола. Ее платье цвета бургундского вина, изящно подчеркивающее восхитительную фигурку, было сшито из дорогого мягкого шелка.
– С девочками ничего не случится, Гриффин. Даю слово.
– Знаю, ты сделаешь все от тебя зависящее. И я благодарен тебе за это.
Он вовсе не кривил душой. Мэдлин и ее новые партнеры – женщины, работавшие в его борделе, – были ключевой частью его плана обретения свободы.
Гриффин уже давно хотел избавиться от «Золотого банта». Он занимался им лишь потому, что не мог вынести бессердечия, с которым предыдущий владелец – мужлан по фамилии Полсон – обращался с работавшими там девушками. Он ничего не предпринимал, чтобы защитить их от болезней, беременностей и жестокости некоторых клиентов. К сожалению, мужчина владел еще и «Скрягой» – первым игорным домом, который приобрел Гриффин, ставшим основой его богатства и влияния. И хотя Гриффин собирался купить только игорный дом, но сам не заметил, как приобрел бордель тоже.
Нет, он вовсе не был святым и потому воспользовался всеми финансовыми преимуществами – на своих условиях, разумеется, – которые дала эта покупка. Но теперь ему хотелось избавиться от ответственности, к которой он никогда не стремился. После приезда в Лондон ему слишком часто приходилось видеть, как рушится жизнь женщин, обманутых и отвергнутых мужчинами, посещающими заведения вроде «Золотого банта». Его собственную мать постигла такая же судьба. Отец Гриффина имел самую голубую кровь во всем королевстве – голубее просто некуда, но, по его понятию, был жалким негодяем.
– Гриффин, что-нибудь не так? – Ласковое понимание в голосе Мэдлин встряхнуло его сильнее, чем ее слова.
Отмахнувшись, Гриффин встал, давая понять, что разговор окончен.
– Вовсе нет, дорогая. Сегодня я покажу бумаги своему поверенному, но и без него уверен, что все в порядке. Через пару дней документ будет подписан. – Он с улыбкой обошел вокруг стола и предложил Мэдлин руку. – Желаю удачи, Мэд. Знаю, ты справишься.
Она встала. Легкая чуть греховная грация этой женщины сводила с ума многих. Мэдлин была высокой и могла взглянуть Гриффину прямо в глаза.
– Может быть, ты хочешь отпраздновать нашу сделку? – промурлыкала она, зазывно поглядывая на мужчину. – Вспомнить прошлое?
Ее низкий бархатный голос приятно возбуждал. Когда-то Гриффин, не задумываясь, откликнулся бы на этот призыв. Но они уже давно не спали вместе. Всему виной была его внутренняя опустошенность, равно как и нежелание смешивать дела и удовольствие. Какой-то миг он всерьез раздумывал, не принять ли приглашение, точно зная, что Мэдлин будет рада и постарается доставить ему максимальное удовольствие. Но тут дала о себе знать темная неудовлетворенная часть его души, которая в последнее время тревожила его все чаще. Именно она заставила его отказаться от своей прежней жизни, попытаться найти свое место, самоутвердиться. Ему не надо было ничего говорить. Мэдлин всегда остро чувствовала его настроение и прочитала ответ на свое
