на него снизу вверх, делаю брови домиком, быстро-быстро киваю и лепечу:
– П-простите, детектив. Сейчас я вспомню, сейчас. Хм-м-м… почему я не вышла из переулка? Эм-м-м. Наверно, я остановилась там, чтобы… покурить. Да, точно. Я курила.
– И что, до утра курила? Или прямо там заночевала?
– Н-нет… то есть, да, возможно.
– Возможно, заночевала? Возможно, курила?
Какой настырный! Ладно, ла-а-адно. Пузырьки игристого очень кстати бьют мне в нос, но я сдерживаю чих, зажмуриваюсь, всхлипываю, а потом смотрю на Мэтта полными слез глазами и скулю:
– Почему вы разговариваете со мной в таком тоне? Я просто, я… о, вспомнила! Да! Там была… лужа, я хотела пройти по бордюру, но зацепила пальто о какую-то проволоку и тогда решила… ну… обойти грязь.
– Лужа? Грязь? На каменной мостовой с тремя водосливами?
– Да, грязь. Так бывает, знаете, после дождя. Я хотела обойти лужу, а потом увидела прореху в изгороди, широкую такую. Прошла сквозь нее и…
– А потом? Что было потом?
А потом я прирезала одного уродского говнюка, отхлебнула говнячьей крови и чуть не блеванула прямо на месте преступления, но Мэтту я говорю другое:
– Ну-у-у, а потом я вышла по тропинке на соседнюю улицу и пошла домой.
Выкуси. И что ты на это скажешь, мой дорогой умник?
Тишина. Снег с дождем в окнах. Искры, искры, искры у меня в груди и по венам.
Мэтт смотрит неподвижно и тяжко, словно тушит сигарету о мою переносицу.
Я сказала что-то разоблачающее меня? Нет, вряд ли. Я не могла признаться, что уродец схватил меня. Этого нельзя было говорить ни при каких обстоятельствах. Статус свидетеля мне ни к чему, как и потерпевшей, слишком хлопотно. Я ничего не видела, я просто шла домой. Точка.
Детектив Сол медленно выдыхает, отходит на пару шагов, вновь осматривает диван, стены, окно… и немного морщится – наверно, ему больно. Ранения в живот всегда очень болезненные, как и процесс восстановления. Затем он шагает к двери, но уже на выходе останавливается, достает из кармана визитку, протягивает мне, бормочет:
– Мисс Экхарт, если вспомните что-нибудь, пожалуйста, сообщите мне.
– Хорошо, детектив, – покладисто киваю. – Если вспомню, непременно позвоню.
– Вы не собираетесь никуда уезжать в ближайшее время?
– Нет, что вы. Мне в понедельник на работу.
Закрываю за ним дверь, щелкаю замком, с удовольствем обнюхиваю визитку – «Аперо-о-оль». Медленно танцую по прихожей. Вальс – раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Мэтт жив! Он ходит, говорит, сверкает шальными глазищами… это надо отметить! Крепко, вкусно, желательно наповал!
Прогарцевав на кухню, шарю по шкафам и холодильнику. Выгружаю на стол бокал, бутылку рыжего «Апероля», вискарь в золотистой фляжке, пряный итальянский ликер с труднопроизносимым названием «Куинт-эссен-тиа», шейкер, лед в мисочке и высокий измерительный
