Муж гладил ее плечо, успокаивал, но Урсуле надо было высказать кому-то свою боль.
– И раньше, когда они еще ходили в детский сад, мы замечали, что дети наши казались похожими на маленьких старичков, – исповедовалась она перед новой подругой. – Детсадовский ребенок не верит в Санта Клауса – разве это нормально? Они не любили сказок, не смотрели даже кинофильмы со сказочными или мистическими сюжетами. Их заразили сугубым рационализмом. Отто в этот раз хотел прочесть стихотворение, посвященное сыну Зигфриду, но тот попросил пересказать его своими словами. Зачем поэтические ухищрения, игра словами и образами, если все можно выразить обыкновенными словами? И вообще, сказал сын, он решил поменять имя и просит его называть Адольфом.
Не стесняясь, он ходил на глазах у родителей в черной эсэсовской форме и гордился тем, что в своем спортивном кружке является вице-обершутце СС, то есть старшим вице-солдатом. В течение всего отпуска родители пытались убедить сына в том, что пора расстаться с детским восприятием красивой формы, желанием быть сильнее всех, оставить эсэсовский спортивный кружок. Они рассказывали ему о преступной сути фашизма, развязавшего вторую мировую войну в которой погибли десятки миллионов человек.
– А известно ли вам, уважаемые мои предки, что в самом слове фашизм нет ничего предосудительного? – с превосходством задал вопрос подросток. – Фасцио с итальянского означает связку, союз. Отсюда и фашизм.
– А знаешь ли ты, наш ближайший потомок, что твой далекий – далекий предок, генерал Артур фон Кляйн-михель, был казнен Гитлером за участие в заговоре против него? – спросил отец.
– И правильно сделал, что казнил, – спокойно произнес мальчишка, а отец еле сдержался, чтобы не отвесить ему увесистую пощечину. – Гитлер – великий человек, но наделал много ошибок. Во-первых, ему надо было не уничтожать евреев, а заставить их работать на третий рейх. Во-вторых, не воевать с русскими большевиками, а вместе с ними завоевать мировое господство. Потом можно было и разделаться с ними. Что вы хотите от меня? Чтобы я жрал коку, ширялся наркотиками? Вы этого хотите?
– Мы хотим, чтобы ты не попал на скамью подсудимых, а это неизбежно при твоих убеждениях. Чтобы стал не преступником, а настоящим человеком, – сказал отец.
– И с кого мне брать пример, с тебя, фатер?
– А хотя бы и с меня.
– Спасибо, не требуется. Мы пойдем другим путем.
Пыталась Урсула поговорить с Ренатой, как мать с дочерью. Девчонка тоже была пропитана идеями фашизма и национал-социализма, но еще не в такой степени, как брат. Но ходила в черной рубашке и черной короткой юбочке.
– Доченька моя, – села на тахту рядом с нею Урсула, обняла ее по-матерински, прижала к себе. – Скажи мне по секрету, у тебя мальчик уже есть?
– Мутер, ты что, с Гончих Псов свалилась? – спросила Рената, отодвинулась от матери и смотрела на нее немигающими бесстыжими глазами. – Не есть, а уже было несколько, и все они
