наряд,А я внизу останусь за хозяйку.
Эй вы, дружней, ребята! – Ни души.
Все разошлись. Схожу-ка я к Парису.
Скажу, что свадьба завтра. Все легко
С тех пор, как обуздали эту девку.
Уходят.
Сцена третья
Комната Джульетты.
Входят Джульетта и кормилица.
Джульетта
Да, это платье лучше всех. Но, няня,
Оставь меня на эту ночь одну.
Мне надо облегчить пред свадьбой душу.
Ты знаешь, сколько в ней греховных тайн,
И я должна их отмолить пред Небом.
Входит леди Капулетти.
Леди Капулетти
Вы заняты? Быть может, вам помочь?
Джульетта
Нет, матушка. Мы все, что нужно завтра,
Собрали сами. Если вы не прочь,
Пожалуйста, меня одну оставьте,
А няня вам поможет в беготне.
У вас хлопот немало нынче ночью.
Леди Капулетти
Спокойной ночи. Ляг и отдохни.
Тебе необходимо.
Леди Капулетти и кормилица уходят.
Джульетта
Все прощайте.
Бог весть, когда мы встретимся опять.
Меня пронизывает легкий холод,
И ужас останавливает кровь.
Я позову их. Мне без них тоскливо.
Кормилица! Нет, здесь ей дела нет.
Одна должна сыграть я эту сцену.
Где склянка?
Что, если не подействует питье?
Тогда я, значит, выйду завтра замуж?
Нет. Вот защита. Рядом ляг, кинжал.
(Кладет кинжал на постель.){20}
Что, если это яд? Ведь для монаха
Грозит разоблаченьем этот брак.
А если я умру, то не узнают,
Что он меня с Ромео обвенчал.
Да, это так. Нет, это невозможно!
Он праведником слыл до этих пор.
Что, если я очнусь до появленья Ромео?
Вот что может напугать!
Не задохнусь ли я тогда в гробнице
Без воздуха, задолго до того,
Как он придет ко мне на избавленье?
А если и останусь я жива,
Смогу ль я целым сохранить рассудок
Средь царства смерти и полночной тьмы
В соединенье с ужасами места
Под сводами, где долгие века
Покоятся останки наших предков
И труп Тибальта начинает гнить,
Едва зарытый в свежую могилу?
Где временами, как передают,
Выходят мертвецы в ночную пору.
Увы, увы, кто поручится мне,
Что ежели я встану слишком рано,
То трупный смрад и резкость голосов,
Чудовищных, как стоны мандрагоры,
Немедля не сведут меня с ума,
Как сводят всех, кто слышал эти крики?
Как поручусь, что рук не запущу
В сыпучий прах и савана с Тибальта
Не стану рвать и что, вооружась
Берцовой костью предка как дубиной,
Я головы себе не размозжу?
Гляди,
Женщины во времена Шекспира носили у кушаков небольшие ножи, которыми пользовались во время трапезы.
