у него не отнимешь.
И представьте, всему виной была бестолковость Анджелы. Я называю это бестолковостью, если хотите, безалаберностью, но у Сирила на этот счет было другое мнение. Если бы она подумала о последствиях и немедленно сообщила Сирилу о смерти Джона, если бы она сообщила о дате похорон, то, возможно, вообще ничего бы не произошло и наша деревня Аннипенни не попала бы на первые полосы газет.
Похороны были скромные. Перед этим Анджела провела три дня в постели, заявляя, что не способна ни к каким действиям. Всю организацию взял на себя Глен. Анджела говорила, что хочет, чтобы тело Джона кремировали, но как-то вяло, не настойчиво. Глен и Рона ее поддерживали. Однако Френсис была категорически против. Она не говорила почему, но я знаю причину. И это было правильно, но мне все равно жаль, что так получилось.
В общем, кремации не было. Анджела возражала, говорила, что такова была воля покойного, однако не настаивала. Глену было все равно, Рона безразлично махнула рукой, так что Френсис взяла верх. Джона похоронили на небольшом кладбище напротив церкви. Присутствовали мы, несколько родственников жены и горстка местных жителей. Его родственники отсутствовали.
О том, что Сирилу ничего не сказали, обнаружила тоже моя Френсис.
После похорон она выразила удивление, почему не приехал никто из родственников Джона, – она знала, что у него есть брат, – на что Анджела ответила, что да, брат есть, но Джон давно потерял с ним связь. Френсис пришла в ужас и заставила ее сесть и написать тотчас же письмо брату.
Сирил прибыл на следующий день, предварительно послав телеграмму, которая привела Анджелу в смятение. Она вообще не понимала, зачем Сирилу нужно было приезжать. Мне кажется, она его побаивалась.
Узнав о приезде Сирила, она прибежала к нам, – сама, а не послала Митци, большая редкость, – стала просить Френсис помочь ей в еще одном «тяжком испытании». Френсис пообещала, что вечером мы придем к ней поужинать, и Анджела буквально рассыпалась в благодарностях.
Вот как получилось, что мы с Френсис, фактически открывавшие первый акт этой трагедии, появились на сцене сразу, как только поднялся занавес во втором акте.
И события начали развиваться весьма драматически.
Мы сидели с Анджелой в гостиной, потягивали коктейли, в ожидании когда спустится Сирил, – он только что приехал и переодевался наверху, – и тут входит горничная и смущенно обращается к Анджеле:
– Извините, мадам, но там пришел могильщик. Он спрашивает, согласны ли вы, чтобы окончательно оформить могилу завтра?
– А почему я должна быть против? – удивилась Анджела. – Пусть поступает, как ему удобно.
– Но он говорит о какой-то телеграмме, мадам.
– Что за телеграмма? От кого? – Как обычно, Анджела обратилась за помощью к тому, кто оказался в этот момент рядом. – Дуглас, о чем она говорит?
Я встал.
– Позвольте, я пойду, с ним побеседую?
– Пожалуйста. Большое спасибо, Дуглас.
Я
