с хозяином. Эдуард, перестав общаться с Карамзиным, радостно обнимал четвероного друга Кобу. Оставив друзей и их верного старого друга, Карамзины уже через три минуты были у своего подъезда. Поцеловав в щечку и ушко Ольгу Сергеевну, Георгий Михайлович попросил разрешения побыть некоторое время в одиночном прогулочном плавании. Домашний кот Котофей права на ночную прогулку не имел, и неожиданности с его появлением не ожидалось. Оставшись один, прислонившись спиной к одинокому тополю, Георгий очень быстро впал в бурный поток сознания.
Впечатления вечера не затмили впечатлений от изучения материалов воспоминаний генерал-майора Жилина. Ко многим загадкам, загадкам маневров, пропавших Исакова, Черевиченко и других, к загадкам самого налета, прибавилась и загадка личности самого Жилина. Здесь Победимцев прав – мало всматриваться в его воспоминания, надо внимательно всмотреться и в него самого. Жилин спорит со всеми. Всем, абсолютно всем противоречит. Но во многом противоречит и самому себе. И не менее интересно то, что мы знаем, сегодня Жилин молчит. Загадок у Жилина очень много: странный разговор с Елисеевым и Калмыковым, абсолютно невозможный для полковника Красной Армии 1941 года. Самостоятельное решение на открытие огня, а загадочный черырехмоторный бомбардировщик, а его две, а потом – четыре мины? А куда он потом делся? А постоянно мелькающий вокруг него «У-2»? «У-2» – двухместная учебная машина. Впереди – пилот. А сзади – или инструктор, или штурман, или летчик-наблюдатель, или бомбометатель. Представить себе, что командир артиллерийского полка Горский путает «У-2» с тяжелым бомбардировщиком – невозможно! А Жилин убеждает нас, страстно убеждает, что Горский ошибся. А случайный мутный эпизод, когда дежурный с КДП нашего аэродрома криком кричит нашим артиллеристам: «Не стрелять, это наш самолет!» А записи? Записи ЖБД его же штаба? Их что, Жилин никогда не читал? Но даже когда ему об этих записях, спустя тридцать лет, сообщает его же бывший начальник штаба, Жилин не обращает на это внимания и не дает никаких комментариев. Пассаж о том, почему он не поднимает истребительную авиацию, логикой здравого смысла объяснить невозможно. Целый полк ночных истребителей, а их по БГ№1 не поднимали, видите ли, потому, что они якобы устали во время маневров. А маневры закончились 18-го июня, да и авиация флота, как нам сегодня уже известно, в учениях не участвовала. Полковник Жилин – единственный из командования флота, который видит все, что происходит, все – собственными глазами. Но о многом, что он видит, ничего не пишет. Он ничего не пишет о горящих маяках, ни словечка о диверсантах, ни слова о гибели буксира и крана, которые шли поднимать упавший в море сбитый самолет. А сбить его могли только зенитчики Жилина, мог бы гордиться, а он… молчит. Он получает множество докладов о парашютистах, о них радирует в его штаб сам генерал-майор Моргунов и отдает приказ сбивать самолеты, кто их увидит. Но Жилин об этом молчит. Утром весь город гудит
