психотерапевта с тех пор, как у него диагностировали генерализованную амнезию и симптомы обсессивно-компульсивного расстройства. В детстве родители были излишне требовательны к нему, вследствие чего он и сам стал строг к себе. Но после потери памяти эта «строгость» и любовь к порядку переросли во вполне очевидный невроз. Тревога за свою жизнь стала неизменным его спутником, и Элиота постоянно тянуло мыть руки и проверять, выключены ли конфорки плиты. Утратив часть воспоминаний, он ощутил, будто ничего не контролирует в своей жизни, и это чувство дало толчок к еще большему желанию всё держать под контролем.
Первым поручением психотерапевта было завести тетрадь, в которой Элиот должен был описывать течение болезни, фиксировать подвижки или проявления обсессивно-компульсивного расстройства, в ней же он вел счет преследовавшим его пятеркам, тройкам и единицам.
«Если ваше сознание так упрямо, нам нужно достучаться до подсознания», – говорила Мишель Кинг, психотерапевт. Она использовала все известные ей приемы, чтобы помочь Элиоту избавиться от навязчивых мыслей и выудить из него воспоминания о потерянном отрезке жизни. Также она настойчиво просила мужчину сразу после пробуждения записывать всё приснившееся в дневник. Женщина была убеждена, что это помогло бы отыскать что-то связанное с забытым прошлым. Но Элиот не видел снов или, по крайней мере, не запоминал их. Если какие-то картины и тревожили его ночью, они таяли с первыми лучами солнца, не оставив в памяти следа. Теперь он обнаружил другую ниточку, ведущую в царство подсознания, – галлюцинации во время эпилептических приступов.
Худощавой, подрагивающей рукой Элиот зафиксировал в тетради строчки стихотворения, а после распластался на матрасе и потихоньку стал проваливаться в беспамятный сон. Сознание угасало постепенно, как свет в комнате с кучей ламп, которые тушились невидимой рукой, один за другим опускающей рубильники. Мужчина не хотел больше ни о чем думать, да и не мог. После приступа мысли стали бессвязными, как речь младенца.
Мишель однажды высказала предположение, что потерей памяти мог послужить сильный эпилептический припадок. Такое уже бывало с Элиотом. Первый приступ эпилепсии случился у Элиота в двадцать три года. Тогда он еще жил в Уильямсбурге, ему подняли жалование, и он купил свою первую машину – Testa модели Икс. Приступ застиг его за рулем. Было начало декабря, шел дождь, асфальт был скользким, и Элиот с усиленным вниманием вглядывался в дорогу, как вдруг его мозг словно вспыхнул, в голове разверзлась пропасть, и сознание в нее провалилось. Судорога схватила тело в тиски. А затем он очнулся на больничной койке с гематомами и перемолами. Он помнил лишь желтый свет придорожных фонарей и как дождь рябил на лобовом стекле, а дворники резво кидались из стороны в сторону, смахивая капли. Подслушав разговор медсестер, он узнал, что в автокатастрофе, виновником которой он стал, пострадало еще двое: женщина и мужчина. К ответственности он не был призван, так как то был очевидный несчастный случай, но прав лишился и с тех пор пользовался общественным транспортом.
Утро подкралось неожиданно, вырвав Элиота из забытья
