я. – Может быть, у входа?»
Полежав, скрючившись, минут пятнадцать, я снова застонала, поднялась и побрела к выходу. Старуха вздохнула и, как я поняла, смирилась.
Скрывающий черты тела черный балахон был как нельзя кстати. «Не так важно, в какой цвет вы раскрашены, – говорил нам инструктор. – Важно, чтобы ваши контуры не имели привычных очертаний человеческого тела, и тогда глаз нормального „гомо сапиенс“ просто скользнет мимо».
Очередного душмана я обнаружила там, где и предполагала – у входа. Боец не спал, и мне пришлось выдержать короткую безмолвную схватку. Только в конце, когда он уже падал, автомат с грохотом ударился об утоптанную до каменного состояния землю. Я зашипела от досады, но – делать было нечего – тихо и деловито поволокла обездвиженного воина туда же, куда и остальных. Я вдруг подумала, что похожа на паучишку, делающего заготовки на будущее, и рассмеялась.
Других душманов скорее всего в доме не было. То, что спали двое, означало, что и на посту – двое. Вряд ли они следовали армейской схеме, так что я взяла всех. Я тихо обошла комнаты, но везде было тихо и пусто, и только одну красивую деревянную дверь я оставила «на сладкое» – здесь должен находиться Хафиз.
Я потянула дверь на себя, и она открылась – тихо, послушно и безо всякого скрипа. Но тьма внутри была абсолютной, что называется, кромешной. Я пошла вдоль стены, ощупывая все ее шероховатости, пока не наткнулась на стандартную плетеную занавесь. Вдохнула – и нырнула внутрь комнаты.
В слабом лунном свете виднелись бесчисленные ковры, подушки, маленький круглый столик и больше – ничего! Я вышла из комнаты и последовала вдоль стены дальше, но уже через метр уткнулась в угол, затем – в другой. Теперь стена вела меня к выходу. Еще через метр я нащупала… железную дверь. Это было все. Хафиз имел в своем личном распоряжении только две, правда очень большие, комнаты, и одна из них была закрыта весьма надежно.
«Если он спит за этой железной дверью, мне остается или ждать утра, или попробовать прорваться через окно», – решила я и пошла к выходу. Я попробовала понять, куда должны выходить окна комнаты за железной дверью, и через две минуты убедилась: в ней не было окон. Комната граничила с такой же комнатой охраны с одной стороны и толстенной стеной, отделяющей мужскую половину дома от женской – с другой. Третья стена выходила в коридор, а четвертая – во двор. Но и эта, четвертая, стена никаких окон не имела.
«Ну и забаррикадировался мужик! – покачала я головой. – Если Хафиз спит за этой дверью, мне его не взять до самого утра!» – решила я и пошла вытаскивать из ямы своего «соплеменника» Фаруха.
В ямах уже слышалось шевеление: мои «военнопленные» определенно очухались и пытались сообразить, что теперь делать.
– Спать! – шепотом приказала я и быстро открыла решетку ямы с Фарухом.
– Эй! – позвала я. – Ты еще живой?
Снизу донесся шорох.
– Черт! – ругнулась я. – Как тебя достать?
Фарух молчал.
Я огляделась по сторонам. Где-то неподалеку
