и не отрывают от него взгляда.
– Принеси мне воды, сынок, – попросил Бернат, воспользовавшись замешательством Жауме.
Арнау поспешно вскочил, и впервые за несколько недель Бернат увидел его таким оживленным.
Жауме больше не подавал голоса.
Отец и сын опустились на колени и молча сдирали землю, пока не убрали все следы несправедливой казни.
– А теперь иди поиграй, сынок, – сказал ему Бернат, когда они закончили работу.
Арнау опустил взгляд. Ему хотелось спросить: с кем он должен играть?
Бернат провел рукой по голове мальчика и легонько подтолкнул его к двери.
Когда Арнау оказался на улице, он, как и во все эти дни, обошел дом Грау и взобрался на развесистое дерево, которое возвышалось над забором.
Оттуда был виден сад.
Спрятавшись, он ожидал, пока выйдут его двоюродные братья и сестра в сопровождении Гиамоны.
– Почему вы теперь не любите меня? – бормотал он. – Я ведь ни в чем не виноват.
Его двоюродные братья, казалось, были в хорошем настроении. Смерть Гиамона отдалялась временем, и только лицо их матери иногда болезненно искажалось от нахлынувших воспоминаний. Жозеф и Женис делали вид, что дерутся, а Маргарида смотрела на них, сидя рядом с матерью, которая почти не отходила от детей. Арнау, спрятавшись на дереве, грустил, вспоминая, как они дружно играли раньше.
Каждое утро Арнау стал взбираться на это дерево.
– А эти тебя уже не любят? – услышал он однажды вопрос, раздавшийся как будто с небес.
От неожиданности мальчик на миг потерял равновесие и чуть не упал с высоты. Арнау огляделся, но никого не увидел.
– Я здесь, – снова раздался голос.
Арнау посмотрел внутрь кроны, откуда исходил голос. Наконец ветви зашевелились, и между ними ему удалось различить фигуру мальчика, который махал ему рукой. С серьезным видом на лице тот сидел верхом на одном из сучьев.
– Что ты делаешь… на моем дереве? – сухо спросил его Арнау.
Мальчик, грязный и исхудавший, не смутился.
– То же, что и ты, – коротко ответил он ему. – Смотрю.
– Ты не имеешь права смотреть, – заявил Арнау.
– Почему? Я уже давно это делаю. Я тебя и раньше видел.
Грязнуля немного помолчал.
– Твои братья тебя уже не любят? Поэтому ты плачешь?
Арнау почувствовал, как по щеке покатилась слеза, и рассердился: этот оборванец подсматривал за ним!
– Сейчас же спускайся, – приказал он, когда уже сам был на земле.
Мальчик проворно слез с дерева и встал перед ним.
Арнау был на голову выше его, но мальчуган не выглядел испуганным.
– Ты за мной подглядывал! – обвинил его Арнау.
– Ты тоже подглядывал, – защищался малыш.
– Да, но они – мои двоюродные братья, и я имею право это делать.
