нему, руками обхватив его ягодицы. Острые ногти впивались в его кожу, даря новые грани наслаждения через боль. Они двигались в такт то ускоряясь, то замедляясь. Их языки сплетались в танце, доводя до головокружения. Дыхание сливалось в одно.
Генри был выносливее и напористей, чем другие её мужчины, и Ника быстро почувствовала, что недалека от пика.
– Ещё! Сильней, – прошептала она, и он ускорился, напирая на неё со всей страстью. Сладкая дрожь пробежала по её телу, и внизу всё взорвалось, разлившись наслаждением сначала в животе, постепенно заполняя её до самых кончиков пальцев. Оргазм был так силён, что свело стопы. Но это была приятная боль. Закрыв глаза Ника смаковала своё удовольствие, забывая вдохнуть воздух.
Видя блаженство на её лице, Генри уткнулся ей в шею и издал то ли стон то ли рык, а со следующим толчком излился в неё. Сердце готово было вырваться из груди, и он бесполезно старался перевести дыхание.
Внутри себя Ника чувствовала, как пульсирует его член. Ей было невероятно приятно это ощущать, и она сжала своими бёдрами его тело, не желая выпускать. Генри оторвался от её кожи и заглянул ей в глаза. В тусклом свете ночника он увидел, что они были широко распахнуты, зрачки расширены, а взгляд лучился… благодарностью? Она притянула его к себе, снова впиваясь в его губы, её язык яростно вторгался в его рот. Поцелуй был гораздо глубже и сильней, чем все до этого, и от такого напора Генри почувствовал, как его член снова стал твёрдым.
Сейчас им некуда было спешить. Первое, самое горячее желание они обуздали, но впереди была вся ночь.
Она, весившая в два раза меньше, проворно перевернула его на спину и оседлала. Её рыжие волосы разметались по плечам. Бледная кожа, усеянная капельками пота, будто светилась изнутри. Глаза с поволокой жадно смотрели на его рот, а губы маняще звали вновь их поцеловать. Она выглядела околдовывающей дикаркой – таких прекрасных дев раньше сжигали на костре за то, что они сводили с ума всех мужчин в округе.
Ника заметила шрам на его животе и кончиками пальцев дотронулась до длинной неровный полосы. Наверняка его оставила та самая злополучная граната. Генри вздрогнул от прикосновения и перехватил её руку. Он не хотел сейчас лишних напоминаний о своих лишениях. Хотел жить здесь и сейчас, чувствовать тепло её тела и ощущать прикосновения только там, где кипело желание. Но Ника не отступила. Наклонившись, она прикоснулась губами к красной полосе шрама и кончиком языка провела вдоль неё, обжигая и пробуждая низменные желания. Генри запустил свои пальцы в её густые волосы, перебирая их медь в своих руках, ощущая каждое прикосновение её жарких губ, от которых внутри всё замирало.
Встряхнув волосами, она выпрямилась, прогнув спину. Острые соски на её миниатюрной груди торчали словно пики. Генри привстал и обхватил один губами, посасывая его и покусывая, а ладонями до боли сжал её ягодицы. И снова у Ники вырвался тот стон, от которого у него закружилась голова. Она оторвала его от своей груди и заставила лечь обратно на подушки,
