ту девушку, – он кивнул на Алену, – поцелуй все ее прелести, а какие закрыты, так сам открой. А потом и ее саму. Исполнишь? Такой мой тебе подарок.
– Исполню все, как повелите. Только еть ее не выйдет, отвалилось все.
– Довольно и того, что я тебе сказал. А тебе для сравнения, чтоб знала, – бросил он в ее сторону.
– Пожалуйте, – тяну я грязью измазанную руку.
– Приступай уже, – в мою ладонь падает увесистая серебряная монета.
О, ноздри уже раздуваются, возбудился. Я поковылял к Алене. В серой рубахе – здоров кабан, тоже с полуулыбкой развлечения ждет. В розовой – идет за мной.
Когда-то в программе «Клуб кинопутешествий» показывали фильм «Боевые искусства Шаолиня». Серии минут по двадцать. Мы смотрели, впитывая каждое движение. Бой с шестами меня заворожил. Сначала я тренировался на кустах, потом с приятелем набивали себе синяки и чуть без глаз не остались. После была секция у-шу. Одна из первых массовых, которые появлялись на короткое время в спортзалах школ и залах Домов Культуры.
Такой бой там не преподавали, но я нашел энтузиастов, и мы стали заниматься самостоятельно. От длинных шестов отказались. Идеальна – труба из нержавейки до плеча длинной. С тех пор я чувствую себя намного уверенней с палкой в руках.
Короткую подпорку уронил. Длинную перехватил в левую руку. Серый аж шею вытянул, слюни пускает, подошел на два метра. Я к нему спиной. Алена прикрыла глаза.
Хлесткий бросок правой рукой – монета попала в глаз Розовому. Что там не попасть с трех метров, если до этого лет десять в кабинете тренировался всякую мелочь в цель кидать? Схватился бедняга за лицо двумя руками. Слушать его матюги я не стал.
Скользящий шаг назад, и конец шеста входит в пах Серой Рубашки. Тем же концом в шею. Есть там такой треугольник Пирогова, где проходят важные нервы и сосуды. А главное, попадать туда легче. Все, заваливается назад. Или умрет или долго не встанет.
Одним прыжком я подскочил к затейнику-извращенцу. Он попытался выставить трость. Я дернул за нее правой рукой, разворачиваясь. А левым локтем на обратном движении ударил в нос. Тот сел на задницу. Расчет на появление крови. Это пугает и позволяет манипулировать.
И расчет оправдался. Кровь залила сюртук. Я выхватил дедовский нож и приставил к его шее.
– Стой, где стоишь, – бросил я парню в розовой рубашке, – иначе глотку перережу.
На всякий случай крикнул, чтоб тот не убежал. А сам грубо дернул за шиворот и протащил Антуана-Толю к Алене, перевернул на живот.
– Лежать, работает ОМОН. Смерть французским оккупантам!
Пока тот смотрел на свою ладонь, наполняющуюся кровью, я перерезал веревку. Мои глаза встретились на секунду с широко открытыми серыми глазами. «Бежим» – сказал я коротко.
Алена прикрылась разорванной рубашкой.
– Слушай сюда, – сказал я розовому, – мы уходим. Увижу погоню, отрежу ему башку и выкину на дорогу. Если понял, кивни.
Картуз наклонился.
– Передай своему
