style="font-size:15px;"> – Оттон вынуждает папу поступать по своей прихоти и фактически лишил его власти под видом защиты от врагов. Дошедшие из столицы слухи говорят о том, что тайный посол Иоанна епископ Закхея вступил в переговоры с Врингой о возобновлении военных действий в Италии. Насколько я знаю, в дальнейшем он последует к Такшоню якобы с целью обращения угров в лоно Христовой церкви, на самом же деле должен уговорить угорского князя развязать новую войну с Германским королевством.
– Этим сведениям можно верить?
– Безусловно. Кроме того, я обещаю вам, что, покинув пределы Киева, смогу уведомить Оттона о тайной миссии Закхея. Не сомневайтесь, информацию доносить до нужных людей в кратчайший срок в империи умеют. Вашему королю есть чему поучиться.
– И? – Адальберт вопросительно посмотрел на Феофила.
– Что «и»?
– Я жду главного. Чем я должен расплатиться за это?
Феофил картинно скривился, выдерживая паузу.
– Собственно говоря, ничем таким, что запятнает ваше доброе имя.
Фраза, призванная успокоить епископа, произвела, судя по настороженному, как у бездомного пса, взгляду, противоположное впечатление.
– Постарайтесь пробыть здесь по возможности дольше. Нельзя оставлять этот народ без верного Господу пастыря. И будьте поактивнее. Поэмоциональнее, что ли. Киевляне, как дети, не внемлют голосу рассудка. Они охотнее отзываются на страсть. Добавьте страсти в ваши проповеди. Пусть слова станут громом, ошеломляющим, заставляющим трепетать. Страх – вот то чувство, которое движет язычниками. Сделайте так, чтобы ужас вселился в сердце каждого.
Адальберт молчал. Его лицо стало каменным, словно ужас, на котором заострял внимание Феофил, проник ему в сердце. Пауза в беседе затягивалась.
«Если монах поддастся порыву и проявит агрессию, неизбежно отвернет киевлян от себя. У русов в почтении выдержка и спокойствие. Дай бог, чтобы совет достиг цели, хотя надежда слишком шаткая», – подумал Феофил, а вслух продолжил, придумав запасной вариант:
– Я заметил, что у вас нет поддержки среди местных.
– Меня поддерживает великая княгиня, и этого достаточно.
Феофил удовлетворенно отметил самоуверенность монаха. Эта черта характера погубила многих.
– Как вам известно, Ольга лично просила короля прислать проповедника.
– Княжеские прихоти изменчивы, как и королевские… Ну и как императорские, конечно же, – добавил епископ, уловив возмущение в глазах Адальберта. – Давайте рассуждать об интересах, а не прихотях.
Адальберт не смог скрыть гримасу, характерную для учителя, недовольного ответом ученика.
– Конечно, вы сами во всем прекрасно разбираетесь, но позвольте поделиться кое-какой информацией, накопленной за годы общения, сбора и систематизации…
Недоверие не сходило с лица монаха.
– Да, да, поверьте,
