вместе со всей своей армией входил в состав одного из французских фронтов под командованием генерала Петэна.
В тылу наших позиций находился военный лагерь «Мурмелон Ле Гран», расположенный в ста километрах от Парижа и предназначенный для кратковременного нахождения в нём подразделений, отводимых с фронта на отдых, и бесконечные виноградные плантации, занимающие большую часть территории Шампани.
Шампань – скромная северо-восточная провинция Франции – поистине, удивительный край небольших старинных городков и живописных деревушек, ассоциирующийся у всех, как правило, с беззаботным весельем, праздником и прекрасным настроением.
Главное богатство этого края – безусловно, виноградники и производимые здесь всемирно известные «шампанские» вина торговых домов «Моэт и Шандон», «Рюннар», «Вдова Клико» и прочих известных марок, которые в самой Шампани стоят, кстати, совсем недорого.
Производство шампанских вин всегда являлось важнейшей статьёй бюджета этой маленькой французской провинции; поэтому война и боевые действия, ведущиеся непосредственно на её территории, очень больно ударили по благосостоянию местных крестьян и виноделов, что, впрочем, мало волновало, как нас, так и французских солдат и офицеров действующей армии, ежедневно рискующих собственной жизнью на этой прекрасной земле.
Настоящим же шоком для нас, по прибытии на фронт, стали французские фортификационные сооружения. Глубокие землянки (в пятьдесят ступенек) с прочными деревянными перекрытиями показались нам верхом инженерной мысли в сфере обеспечения безопасности солдат на передовой.
Ещё больший восторг у меня и моих товарищей вызвал вид офицерских землянок: в них имелись даже… ванны и бильярдные столы. Конечно, на этом участке уже давно шла лишь позиционная война, но, всё же, укреплённость и комфортность занятых нами позиций делали честь тем, кто их сооружал.
Сектор, оборонявшийся нашим батальоном, находился под ежедневным обстрелом и относился к одним из самых тяжёлых участков обороны Особой бригады. Расстояние, разделяющее наши передовые позиции от немецких, составляло, здесь, не более восьмидесяти метров, и поэтому нам, с первого дня своего появления на этом участке, надлежало постоянно быть начеку.
Разместив, на скорую руку, свою роту в закреплённых за нами окопах и наспех осмотрев в ночной темноте позиции моего подразделения, я вместе с другими ротными командирами собрался в офицерской землянке нашего батальонного командира подполковника Готуа, который, дав нам первые фронтовые указания, касающиеся размещения, связи, питания, вооружения и дисциплины, неожиданно удалился, по срочному вызову, в штаб полка.
– Ну, что, господа, не пора ли нам отметить наше прибытие на фронт? – игриво обратился, после его ухода, ко всем присутствующим широко улыбающийся поручик Мореманов, успевший снискать себе, в нашем полку, славу забияки, транжиры и картёжника, и вызывавший, тем не менее, неизменную симпатию к собственной персоне,
