Этого она раньше не видела. Тут Эдвард изобразил ее спящей: волосы, точно в сказочных грезах, вьются вокруг озаренного лунным светом лица; особо подчеркнуты полные губы и выпуклость полуобнаженной груди…
«Вот красота-то! Какая же красота!» – подумала она, взглянув на Эдварда так, точно видит его впервые. В эту минуту, страстно чертя углем по пергаменту, он сделался просто прекрасен: губы слегка приоткрыты, в глазах огонь…
«По-моему, за всей этой неловкостью прячется романтик».
С этой мыслью Абита показала Эдварду рисунок.
– Ты вправду такой меня видишь?
Муж, покраснев, кивнул.
Озорно улыбнувшись, Абита потянула книзу ворот рубашки, медленно обнажила плечи, а после и грудь.
Эдвард отвел взгляд, уставился на пергамент.
– Мне нравится, Эдвард. А нарисуй меня… вот такой? Пожалуйста.
Не ответив ни слова, Эдвард краешком глаза выглянул из-за пергамента, не спеша, без нажима, принялся рисовать. Но вот уголь в его руке замелькал быстрее, едва ли не с лихорадочной быстротой, устремленный на Абиту взгляд мужа ожил, дыхание участилось, и сердце Абиты тоже застучало куда быстрее.
– Эдвард, похоже, читать я больше не в настроении.
Отложив книгу, она вынула из рук мужа пергамент и карандаш, отложила в сторонку и их, и поцеловала Эдварда в губы.
Казалось, Эдвард на миг растерялся, не зная, что делать, но тут же страстно ответил на поцелуй. Языки их встретились, ладони Эдварда легли на грудь, скользнули к бедрам.
Любя друг друга во мраке, под треск огня в очаге, ни Абита, ни Эдвард даже не заметили пауков – многих дюжин пауков самой разной величины, разом вылезших из укрытий, засеменивших по полу, по потолку. Не заметили они и трех небольших теней, замерших в дальнем углу комнаты, парящих над полом, в ожидании глядя на них.
– Нет, папа, твою ферму я сохраню, – шептал Уоллес, шагая по ступеням, ведущим к роскошному парадному крыльцу особняка лорда Мэнсфилда. – Клянусь тебе, сохраню.
Трижды ударив в дверь увесистым бронзовым молотком, он принялся ждать.
При виде гостя вышедший на стук дворецкий слегка растерялся.
– Мистер Уильямс, сэр… э-э… сегодня я вас не ожидал.
– Да, но мне нужно увидеться с лордом Мэнсфилдом. По срочному делу.
– Хм-м… позвольте, я справлюсь, готов ли он вас принять. Прошу, входите. Можете присесть здесь, в фойе.
В дом Уоллес вошел, однако садиться не стал, а вместо этого зашагал из угла в угол и мельком заглянул в примыкавшую к фойе гостиную. В стенах особняка лорда Мэнсфилда он оказался впервые и от души восхищался бронзовыми дверными ручками, канделябрами, прекрасными живописными полотнами, узорчатыми коврами, изысканной мебелью. Лорд Мэнсфилд тоже был пуританином, однако даже среди пуритан богатство и положение в обществе приносили их обладателям немалые привилегии.
