style="font-size:15px;"> – Его величество очень многим интересуется, очень многое знает и ничего не забывает! – подтвердил доктор Нури.
– Что на острове вам больше всего нравится? – поинтересовалась Пакизе-султан.
– Мне нравится здесь всё, эфенди, – дипломатично ответил колагасы, – но самое замечательное на Мингере то, что мне всё здесь знакомо и всё по мне.
«Азизийе» обогнул с юга маленький скалистый клочок суши, известный в народе под названием остров Девичьей башни. Здесь в белом симпатичном сооружении венецианской постройки когда-то селили людей, пережидающих карантин. Теперь уже можно было получше разглядеть Арказ, самый большой и известный город острова, его холмы, крыши, розовые стены, даже зеленые мазки пальм и синие пятнышки жалюзи. Постепенно обрисовались и три купола – символы венецианской, греческой и османской эпох в истории Мингера. Купола католической церкви Святого Антония и православного собора Святой Троицы, расположенных в восточной части города, а также купол Новой мечети, построенной на ближайшем к морю более-менее высоком холме западной, сравнительно низкой части, находились на одном уровне. Взоры пассажиров все ближе подходившего к городу корабля были прикованы к силуэтам этих трех полусфер, запечатленным на картинах столь многих западных художников того времени. Однако господствовала над пейзажем (если не брать в расчет Белую гору) огромная крепость, построенная крестоносцами. Эта светло-розовая цитадель, словно бы преграждающая, подобно великану-разбойнику, путь кораблям, что заплыли в здешнюю область Восточного Средиземноморья, нареченную европейцами Левантом, напоминала всем, кто смотрел на нее, о том, что уже очень давно – не то что в сказочные времена, а и в предшествующие им – на острове жили, трудились, сражались и безжалостно убивали друг друга сыны рода человеческого.
Через некоторое время на общем фоне проступили строения поменьше, отдельные дома и деревья, обозначилось движение жизни на улицах и площадях. Вот резиденция губернатора, украшенная балконом с колоннами, неподалеку – новый почтамт, греческий лицей и строящаяся часовая башня. Капитан приказал застопорить машину, и в наступившей тишине пассажиры «Азизийе» почувствовали, что все здесь особенное, не такое, как везде: солнечный свет, зелень пальм и смоковниц, синева моря. Пакизе-султан вдыхала аромат цветущих апельсиновых деревьев, и ей казалось, будто она и ее спутники приближаются не к городу, стоящему на пороге эпидемии чумы и кровавых политических конфликтов, а к дремлющему под солнцем приморскому поселению, в котором уже сотни лет ничего не происходит.
Особой суеты на городских улицах, освещенных утренним солнцем, не наблюдалось. Окна особняков, выстроившихся на берегу у подножия крутых холмов, зеленых от древесной листвы, были еще закрыты, жалюзи опущены. В гавани стояли только два грузовых корабля, один французский, другой итальянский, да несколько небольших парусных шхун. Доктор Нури отметил, что на кораблях не подняты карантинные флаги, а на
