голова.
Однако все же он перепутал дороги.
– Эй, посторонись! – крикнули из темноты, и тут же появился хозяин голоса, это был человек, толкавший повозку.
– Ты что улиц не знаешь?! Здесь же дорога для повозок! – добавил человек, когда они с Хесеном поравнялись. Пришлось юному путешественнику изменить свой маршрут.
Мысль о том, что этот человек мог бы посоветовать ему, где найти искомое место, Хесену пришла, когда тот удалился и останавливать его уже было поздно. «Хм, может, этот дядя и прав», – подумал он о водителе повозки, и филистимлянин решил направиться обратно в свою лачугу. Неразумно промышлять в темноте в малознакомом городе, пусть уже двое дней проведенных в нем, где нет уверенности, что за эту прогулку он найдет что-то интересное и полезное. Вернувшись в дом, он улегся, решил подготовить все вопросы, какие он мог задать странному хозяину дома завтра. Чувствуя радость от того, что будущий ужин ему обоспечен хозяином. Но на похлебку на следующий день он не попал.
Неожиданная встреча
На следующее утро Хесен проснулся от стука в его дверь. Глухой стук был напористым, но не сильным. Накинув свою кожаную жилетку, сложенную на табурете, выделанную из кожи какого-то хищного водоплавающего животного, он направился ко входу.
На нем была надета холщовая рубаха длиной по колено, брюки такой же материи он приобрел на местном рынке в день прибытия. Туфли были с загнутым носом – обувь, не так давно пришедшая в эти земли, но встречавшаяся здесь изредка такая мода из разрождающейся культуры Моавии, от прибывавших сюда людей, которые нередко оставляя кочевой образ жизни, оставались в Израиле, в городе храма, который, по легендам, вел в небеса через Иерусалим. Хотя храма как такового еще не было, он был в разработке, но название на иврите «Иерусалим» уже разлетелось по округе, глася о том, что это и есть Врата в другой мир.
Все это Хесен приобрел, продав коня, посчитав, что здесь он ему будет не столь необходим, как деньги на ночлег и на пропитание. Хесен подстригся, но оставил до шеи длину волос, которые иногда собирал в пучок на затылке, отдавая тем самым дань культуре своего народа. Лошадь дорого ценилась везде, как и в городских поселениях. И после покупки одежды денег с продажу коня ему хватало, чтобы провести здесь еще несколько дней.
Хесен открыл наружу дверь. На пороге стояла девушка лет двадцати. Она скрывала лицо частью головного платка из виссона и, лишь когда говорила, приоткрывала его. Она была высокого роста, ниже филистимлянина. Губы ее были тонки, и говорила она, едва открывая их.
– Умоляю вас, спрячьте меня у себя ненадолго! Я вам хорошо заплачу! – уверяла незнакомка на ломаном современном еврейском языке.
Хесен, недолго думая, впустил красавицу. Девушка заскочила в хижину, тут же прижалась к стене рядом со входом, зажмурившись едва дышала. Молодой человек недолго разглядывал ее.
– Может, вы все-таки объясните, что у вас случилось? – спросил он, стараясь говорить как можно тише.
Девушка
