которой Басаргин сотрудничал во время выставки произведений «Эрмитажа». Пришел и его старый знакомый – обладатель львиной гривы седых волос и черной, как смоль бороды почти до пояса Осип Бар-Цадик, внук раввина из украинской Умани, поэт и философ, предпочитавший знакомить публику со своими произведениями на небольшой площадке прямо под мостом Куинсборо.
Люди произносили прочувственные речи, желая Басаргину счастливого будущего, а одна эмоциональная советница из представительства Сьерра-Леоне даже разрыдалась. Глеб мужественно принимал нескончаемый поток поздравлений и пожеланий, а затем, улучив момент, подошел к Андрею:
– Наверное, этого не было бы, если б не ты…
Андросов пожал плечами:
– Надеюсь, что мой совет в чем-то помог тебе. Маша ведь тоже тебя поддержала?
Глеб кивнул.
– Интересно, где ты будешь заниматься в Москве теннисом, – протянул Андрей.
Басаргин вздохнул:
– Теперь там уйма кортов, но, боюсь, мне будет не до тенниса. – Он крепко сжал бокал с вином в своих сильных пальцах. – Это и есть как раз то, чего я так опасался.
– Взгляни на это дело иначе: кто-то же должен делать эту работу. А ты ее сделаешь лучше других. Я уверен в этом!
Слова Андросова оказались пророческими: вернувшийся в Москву Басаргин сделал головокружительную карьеру – сначала возглавил международный департамент «Нобель-ойла», а через три года стал одним из вице-президентов этой могущественной нефтяной корпорации.
Правда, одновременно сбылось и другое его пророчество – после перехода в «Нобель-ойл» Глеб уже больше не принадлежал себе, работа поглощала все его время, и если он не находился в бесконечных разъездах по стране и за ее пределами, то работал допоздна в Москве. Его должность подразумевала необычайную ответственность, а судьбы тысяч людей, которые от него зависели, требовали непрестанного внимания. Даже поговорить по телефону с ним было трудно, и поэтому Андрей общался в основном с его женой Машей.
С Машей общалась и Алла Андросова. Алла очень гордилась, что у ее мужа есть такой влиятельный друг, но и немного побаивалась Басаргина – она чувствовала, что Глеб видит ее насквозь. Он оказался, наверное, единственным сотрудником Представительства России при ООН, на кого ее чары не подействовали. А ведь она так старалась ему понравиться… Но он сразу дал понять: не стоит. И Алла поняла…
Но сейчас было не до старых счетов. Басаргин был, пожалуй, единственным, кто мог помочь и ей, и Андрею. Прежде всего – Андрею, потому, что ни у кого не было такого влияния на Андрея, как у Глеба.
Поэтому Алла оделась как на парад, тщательно накрасилась – не очень броско, но эффектно и, довольная полученным результатом, стала ждать назначенного времени. Она точно в 15.00 прибыла к штаб-квартире «Нобель-ойла», расположенной на Цветном бульваре, и не удивилась, когда мужчина лет тридцати, стоящий у тяжелых полированных дверей, сразу направился
